Глава 1. ИСТОРИКО-ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ УГОЛОВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА ПРИЧИНЕНИЕ ТЯЖКОГО ВРЕДА ЗДОРОВЬЮ ПО НЕОСТОРОЖНОСТИ
§ 1. История развития законодательства об ответственности за причинение тяжкого вреда здоровью по неосторожности
Развитие уголовного законодательства Российской империи, а в последствии советского уголовного законодательства в части правовой регламентации ответственности за неосторожное причинение вреда здоровью прошло путь от тотальной криминализации неосторожного причинения любого вида вреда здоровью (с постепенной дифференциацией наказания в зависимости от вида причиненного вреда) до декриминализации неосторожного

Advertisement
Узнайте стоимость Online
  • Тип работы
  • Часть диплома
  • Дипломная работа
  • Курсовая работа
  • Контрольная работа
  • Решение задач
  • Реферат
  • Научно - исследовательская работа
  • Отчет по практике
  • Ответы на билеты
  • Тест/экзамен online
  • Монография
  • Эссе
  • Доклад
  • Компьютерный набор текста
  • Компьютерный чертеж
  • Рецензия
  • Перевод
  • Репетитор
  • Бизнес-план
  • Конспекты
  • Проверка качества
  • Единоразовая консультация
  • Аспирантский реферат
  • Магистерская работа
  • Научная статья
  • Научный труд
  • Техническая редакция текста
  • Чертеж от руки
  • Диаграммы, таблицы
  • Презентация к защите
  • Тезисный план
  • Речь к диплому
  • Доработка заказа клиента
  • Отзыв на диплом
  • Публикация статьи в ВАК
  • Публикация статьи в Scopus
  • Дипломная работа MBA
  • Повышение оригинальности
  • Копирайтинг
  • Другое
Прикрепить файл
Рассчитать стоимость
причинения легкого, а затем и среднего вреда здоровью. Это сопровождалось постепенным усложнением конструкции состава неосторожного причинения вреда здоровью, в появлении в нем ряда квалифицирующих признаков.
Кроме того, развитие научно-технического прогресса привело к появлению и расширению новых, специальных видов причинения тяжкого вреда здоровью.
На этапе развития уголовного законодательства – от Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. до Революции 1917 г. – происходит зарождение и первоначального оформления такого состава преступления, как неосторожное повреждение здоровья. Его первоначальный состав носил общий характер.
С одной стороны, подобная конструкция облегчала его применение на практике, ведь любое неосторожное причинение увечья, раны или иного повреждения здоровью можно было квалифицировать по ст. 1494 Уложения 1845 г. С другой стороны, при неосторожных повреждениях в отличие от умышленных, уголовный закон того времени не дифференцировал ответственности в зависимости от тяжести последствий. Но данный состав не имел свои квалифицированные и привилегированные виды.
В принятом в 1903 г. Уголовном Уложении наблюдается усложнение рассматриваемого состава. С одной стороны, происходит дифференциация ответственности в зависимости от тяжести причиненного вреда, наличия квалифицирующего обстоятельства, с другой стороны, вводится унифицированный термин «телесное повреждение», объединяющий различные виды повреждения здоровья.
В целом, развитие уголовной ответственности за рассматриваемое преступление в период от первого советского УК РСФСР 1922 г. до принятия УК РФ 1996 г. соответствовало тенденции, заложенной еще Уголовным Уложением 1903 г. Однако происходящие социально- экономические процессы, а также развитие советской уголовно-правовой науки (учение об объекте, о неосторожных формах вины и т.д.), несомненно предопределяло динамику трансформации уголовного законодательства в части определения конкретных составов преступления, в том числе и такого, как причинения тяжких телесных повреждений по неосторожности.
Формирование системы неосторожных преступлений в рассматриваемый период прошло три поступательных этапа, соответствующих принятию уголовных кодексов: УК РСФСР 1922 г., УК РСФСР 1926 г. и УК РСФСР 1960 г. .
Таким образом, развитие уголовного законодательства Российской империи, а в последствии – советского уголовного законодательства в части правовой регламентации ответственности за неосторожное причинение вреда здоровью прошло путь от тотальной криминализации неосторожного причинения любого вида вреда здоровью (с постепенной дифференциацией наказания в зависимости от вида причиненного вреда) до декриминализации причинения легкого вреда, а затем (в 2003 г.) – и среднего вреда здоровью по неосторожности. При этом наблюдается постепенное усложнение конструкции состава неосторожного причинения вреда здоровью, что выражается в появлении ряда квалифицирующих признаков.
§ 2. Опыт иностранного законодательства об ответственности за причинение тяжкого вреда здоровью по неосторожности
Изучение правового опыта зарубежных стран, выражающегося в анализе норм права, позволяет перенять положительный опыт и восполнить имеющиеся пробелы в российском праве. Наиболее распространненными правовыми системами являются: романо-германская и англо-саксонская. Основное их различие в том, что источником права в первом случае является Уголовный кодекс, а во втором – судебный прецедент.
Согласно Рекомендациям 12-го конгресса Международной ассоциации по уголовному праву (Гамбург, 1979 г.) «при решении вопроса о том, должно ли быть неосторожное преступление криминализировано или декриминализировано, необходимо принимать в расчет все аспекты того влияния, которое подобное решение окажет на экологические, социальные и другие «факторы в конкретном контексте социального развития» (п. 3 «а»). В качестве «нарушения уголовного закона» должны рассматриваться «случаи грубой небрежности, которая с социальной точки зрения причиняет вред социальным и индивидуальным ценностям и благосостоянию» (п. 3 «б»). Уголовная ответственность за неосторожные преступления должна наступать в соответствии с принципом виновности за действия, повлекшие серьезное причинение вреда, который лицо предвидело или могло предвидеть, а также в случаях, когда законом учитывается степень опасности соответствующих нарушений правил безопасности» (п. 4 «а»). Нормы уголовного законодательства стран-участниц СНГ в части конструкции рассматриваемого состава по сравнению с нормами стран-членов Евросоюза более сходны по структуре и содержанию с составом преступления, предусмотренным ст. 118 УК РФ, и содержат в себе конкретный перечень последствий причинения вреда здоровью (телесного повреждения). Это обусловлено наличием общей правовой базы бывших стран-участниц СССР. К тому же прообразом создания уголовных кодексов стран СНГ явились проекты уголовного законодательства республик СССР и Модельный Уголовный кодекс СНГ.
В ст. 118 УК РФ не находит адекватного отражения квалификация такого деяния, как причинение тяжкого вреда здоровью по неосторожности двум и более лицам. В этой связи необходимо использовать положительный опыт законодательства Таджикистана, Армении, Узбекистана, Казахстана и предусмотреть данное деяние в ч. 2 ст. 118 УК РФ.
§ 3. Теоретические аспекты уголовной ответственности за причинение тяжкого вреда здоровью по неосторожности
В теории уголовного права значительное место уделяется преступлениям против личности.
Уголовный кодекс РФ, введенный в действие в январе 1997 г., в числе прочих правовых норм предусматривает наказания за неосторожные действия, повлекшие за собой смерть или причинение тяжкого или средней тяжести вреда здоровью вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей (ст. ст. 109, 118), принуждение к изъятию органов или тканей человека для трансплантации, совершенное с применением насилия либо с угрозой его применения, либо в отношении лица, находящегося в беспомощном или зависимом от виновного состоянии (ст. 120), заражение ВИЧ-инфекцией вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей (ст. 122), незаконное производство аборта лицом, не имеющим высшего медицинского образования соответствующего профиля и др. (ст. 123), неоказание помощи больному, повлекшее по неосторожности причинение средней тяжести или тяжкого вреда здоровью, либо смерть больного (ст. 124), нарушение неприкосновенности частной жизни, в том числе лицом, использовавшим свое служебное положение (ст. 137), незаконную выдачу либо подделку рецептов и иных документов, дающих право на получение наркотических средств или психотропных веществ (ст. 233), незаконное занятие частной медицинской практикой или частной фармацевтической деятельностью, повлекшее по неосторожности причинение вреда здоровью или смерть человека (в ст. 235 Уголовного кодекса разрешение на занятие избранными видами деятельности прямо связывается с наличием лицензии), нарушение санитарно-эпидемиологических правил, повлекшее по неосторожности массовые заболевания или отравления людей, либо смерть человека (ст. 236), сокрытие информации об обстоятельствах, создающих опасность для жизни или здоровья людей (ст. 237).
Законодательство об охране здоровья граждан представляет собой массив нормативных правовых документов федерального и регионального уровней, разрабатываемых на протяжении последних лет. С развитием демократии в России, с началом становления нового Российского государства, правовая защита здоровья и права на него были приоритетами законотворческой деятельности. Но этот этап также уже миновал.
Система социальных отношений, сложившихся после распада СССР, закрепилась, прошла проверку практикой. И оказалось, что проспективные законы во многом не соответствуют требованиям времени. Другими словами, отношения медицины и государства оказались не такими, как ожидалось, что непосредственно сказывалось на здоровье нации. Была проделана большая работа по модернизации законодательства в области здравоохранения .
При конструировании уголовно-правовых норм главы 16 УК РФ законодатель использует различные понятия, отличающиеся друг от друга по широте и глубине отражения правовой действительности, по степени абстракции, по содержанию и объему. Однако, несмотря на многообразие правовых дефиниций, Уголовный кодекс Российской Федерации не содержит понятия «преступления против здоровья человека», а большинство ученых, изучающих уголовное право в рассматриваемой нами области, предпочитают оперировать смежными категориями: «вред здоровью», «телесные повреждения» и др.
Вопрос о необходимости введения обозначенного понятия «преступления против здоровья человека» является весьма актуальным для современной научной дискуссии.
В теории уголовного права неоднократно предпринимались попытки ввести понятие «преступления против здоровья». Но до настоящего времени среди ученых отсутствует единство в понимании данной категории.
Вместе с тем считаем, что законодательное закрепление названного понятия необходимо не только для теории уголовного права, но и для правоприменительной практики.
В юридической литературе можно встретить различные определения общего понятия «преступления против здоровья человека», но при этом не встречается определение понятия «преступление против здоровья человека» в единственном числе. Считаем это принципиально важным, поскольку исследователи концентрировали свое внимание именно на определении понятия группы преступлений, а не единичного деяния.
Например, Н.И. Загородников под преступлениями против здоровья признавал «умышленные общественно опасные деяния, причиняющие вред здоровью» .
По мнению А.С. Никифорова, «здоровье является единственным объектом посягательства рассматриваемой группы преступлений, позволяющим отличать их… от убийств… от иных насильственных посягательств» , где преступные действия лица направлены и на другой объект.
М.А. Горбунов писал: «…преступления против здоровья — это общественно опасные деяния, предусмотренные уголовным законом и непосредственно посягающие на безопасность здоровья человека» .
С.В. Расторопов отмечал, что «согласно предлагаемой концепции, преступления, прямо не посягающие на здоровье человека или не причинившие ему хотя бы легкого вреда с расстройством здоровья, не могут быть отнесены к рассматриваемой группе преступлений» , т.е. к преступлениям против здоровья человека.
Обращает на себя внимание то, что предлагаемые в теории уголовного права определения преступлений против здоровья человека выстраиваются обычно на основе традиционных элементов составов, всей совокупности отдельных видов преступлений, описание которых дается законодателем в гл. 16 УК РФ.
Кроме того, за рамками предлагаемых определений обычно остаются характеристики мотивов деяний, способов причинения вреда здоровью, характер самого вреда и его содержание. Это не случайно потому, что они не однотипны для отдельных видов посягательств против здоровья человека. Следовательно, для объединения преступлений против здоровья человека в одну (общую) группу должно быть выявлено нечто единое, характерное для всего этого класса преступлений.
Считаем, что основополагающим тезисом при формулировании данного определения должно стать положение, определяющее здоровье человека как основную и высшую ценность в качестве объекта уголовно-правовой охраны.
Ценность здоровья состоит в уникальности этого свойства человека, имеющего наивысшее и абсолютное значение для него, семьи, общества, государства. Оно непосредственно связано с реализацией всех типов отношений: биологических, социальных, экономических, эстетических, этических и этнических, религиозных и др.
Практика свидетельствует, что ценность здоровья люди осознают только тогда, когда оно находится под угрозой или уже утрачено. Ценностное отношение к здоровью — это внутренняя позиция человека, отражающая его многообразные связи с факторами среды жизни, оказывающими воздействие на здоровье в целом и его отдельные аспекты (физический, психический, эмоциональный, интеллектуальный и духовный), имеющие личностную и (или) социальную значимость.
Поэтому понимание людьми социальной ценности здоровья чрезвычайно важно. Здоровье каждого человека индивидуально и определяется не только состоянием организма, но и теми ощущениями и эмоциями, которые он испытывает или переживает. Сегодня нет необходимости доказывать, что от эмоций, настроения зависит не только текущее состояние организма, но и его выздоровление и даже старение.
С другой стороны, введение в депрессивные состояния и ухудшение настроения не могут служить самостоятельным основанием для уголовной ответственности. Признавая значимость этих фоновых составляющих вмешательства в состояние человека, мы хотим подчеркнуть, насколько неоднозначно действующее уголовное законодательство оценивает преступные посягательства на здоровье человека.
Подтверждением этому является «разнообразие» конструкций составов преступлений, посягающих на здоровье.
Обратим внимание на мнение Е.С. Надтока, которая выделяет три критерия, лежащих в основе деяний и позволяющих их отнести к преступлениям против здоровья.
Первый — системный, он объединяет деяния, заключенные законодателем в главу 16 Уголовного кодекса Российской Федерации. В них умысел (если имеет место неосторожная форма вины, то данный состав не относится к преступлениям против здоровья человека) лица направлен на причинение вреда организму потерпевшего.
Второй — логический, объединяет деяния, содержащиеся в других главах Кодекса, но тоже посягающие на здоровье человека.
Третий — медицинский. Сторонники этого критерия не причисляют, например, побои к преступлениям против здоровья, поскольку кратковременного расстройства здоровья не наступает, равно как и незначительной стойкой утраты трудоспособности.
Е.С. Надтока подчеркивает, что в основу определения преступлений против здоровья следует положить системный подход, охватывающий группу противоправных общественно опасных деяний, посягающих на социальные отношения в сфере охраны здоровья и причиняющих лицу физическую боль или психические страдания, вред здоровью .
Мы полагаем, что выделение вышеизложенных критериев достаточно условно. Представляется, что одной из причин неудовлетворительного состояния законодательства об уголовной ответственности в данной сфере является явная недооценка значения деяния при посягательстве на здоровье.
Важность деяния обусловлена тем, что оценка преступления против здоровья человека должна начинаться с детального анализа данного элемента объективной стороны как основного обязательного признака преступления. Лишь установив наличие деяния и его соответствие всем признакам объективной стороны диспозиции конкретной статьи УК, можно утвердительно говорить о принадлежности данного состава к числу преступлений против здоровья человека.
В связи с тем, что последствия для здоровья человека, наступившие в результате опасного воздействия на организм, также чрезвычайно важны для квалификации деяния, однако они чаще всего непредсказуемы и зависят от большого числа различных факторов, в основе криминализации рассматриваемых преступлений должно лежать описание деяния, направленного на причинение повреждений и расстройство жизнедеятельности организма.
Кроме того, оценка вреда здоровью по наступившим последствиям в значительной степени представляет собой не что иное, как объективное вменение.
Таким образом, преступление против здоровья человека — это виновно совершенное общественно опасное деяние, предусмотренное особенной частью Уголовного кодекса Российской Федерации, выраженное в противоправном причинении повреждений или вызове заболеваний, патологических состояний, существенно ухудшающих функционирование организма человека и запрещенное Уголовным кодексом Российской Федерации под угрозой наказания, посягающее на здоровье человека.
В юридической литературе вопрос отнесения того или иного состава к числу преступлений против здоровья человека часто решается опосредованно. Авторы дают классификацию преступлений против здоровья человека, предполагая, что все перечисленные ими деяния и являются по своей правовой природе преступлениями против здоровья человека.
Прежде всего, следует обратить внимание на технико-юридические приемы, которые используются для уголовно-правовой охраны здоровья человека.
В законе имеются общие составы преступлений, где здоровье выступает как основной объект преступления (нормы главы 16 УК РФ). Это считается оптимальным, а потому достаточно распространено в уголовном законодательстве многих стран.
Законодателем создаются специальные составы, в которых здоровье предусмотрено как дополнительный объект (например, ст. 296 УК РФ «Угроза или насильственные действия в связи с осуществлением правосудия или производством предварительного расследования»). Это решение нельзя назвать удачным в связи с тем, что оно выступает предметом частых дискуссий в научной литературе.
Такой подход противоречит ст. 2 УК РФ, закрепляющей, что первостепенным объектом уголовно-правовой охраны выступает здоровье человека, а не собственность, общественный порядок или правосудие.
Нередко в правовой норме указывается на насилие как на способ совершения преступления (например, ст. 162 УК «Нападение в целях хищения чужого имущества, совершенное с применением насилия, опасного для жизни или здоровья, либо с угрозой применения такого насилия»). Представляется, что нет никакой необходимости объединять в одной уголовно-правовой норме столь разные объекты, достаточно использовать в этом случае институт идеальной совокупности преступлений.
Наконец, в УК имеются группы преступлений, масштабно посягающие на здоровье (например, глава 25 «Преступления против здоровья населения и общественной нравственности»). Весьма сомнительно, что многие из помещенных в эту главу преступлений способны причинить вред здоровью даже одного отдельного человека (ст. ст. 244 УК РФ «Надругательство над телами умерших и местами их захоронения», 243.2 УК РФ «Незаконные поиск и (или) изъятие археологических предметов из мест залегания» и др.) – объектом этих преступлений выступает общественная нравственность. И, тем не менее, некоторые составы этой главы действительно могут подрывать здоровье людей.
Все это позволяет сделать вывод о том, что преступления против здоровья в своих различных проявлениях широко представлены в Особенной части уголовного законодательства, что, несомненно, не может быть признано оптимальным.
Вместе с тем отдельные составы, напротив, не могут быть отнесены к таковым, несмотря на близость расположения к общим преступлениям против здоровья.
Полагаем, что должен существовать только один показатель, следующий из ранее приведенного определения «преступление против здоровья человека»: деяние должно состоять только в причинении повреждений или вызове патологий, существенно ухудшающих состояние организма человека, т.е. вреда здоровью человека.
Подчеркнем, что речь в данном случае идет о самостоятельной главе Уголовного кодекса Российской Федерации, т.к. накопленная теоретическая база позволяет законодателю выделить самостоятельный институт уголовного права — преступления против здоровья человека.
В качестве основы для возникновения отдельной главы УК следует использовать составы, располагающиеся в главе 16 УК РФ.
Все составы можно разделить на три группы:
— общие составы преступлений против здоровья человека (ст. ст. 111, 112, 116, 117, 118 УК РФ);
— привилегированные составы преступлений против здоровья человека (ст. ст. 113, 114 УК РФ);
— специальные составы преступлений против здоровья человека (ст. ст. 121, 122, 124 УК РФ).
Все указанные составы нуждаются в критическом анализе.
С учетом индивидуальной специфики всех составов преступлений, включенных в настоящее время в главу 16 УК РФ, более точно будет разделить указанную главу на три самостоятельные: «Преступления против жизни человека», «Преступления против здоровья человека» и «Преступления, ставящие в опасность жизнь и здоровье человека».
Современное состояние уголовно-правовой науки позволяет совершить качественный прорыв в изучении преступлений против здоровья человека, а именно создать новый самостоятельный институт особенной части уголовного права — «Преступления против здоровья человека».
Глава 2. ЮРИДИЧЕСКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА УГОЛОВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА ПРИЧИНЕНИЕ ТЯЖКОГО ВРЕДА ЗДОРОВЬЮ ПО НЕОСТОРОЖНОСТИ
§ 1. Объективные признаки причинения тяжкого вреда здоровью по неосторожности
Общественно опасное деяние может быть названо преступлением только в том случае, если обладает совокупностью предусмотренных уголовным законом объективных и субъективных признаков, образующих состав преступления. К таковым относятся: объект, объективная сторона, субъективная сторона и субъект.
Традиционно анализ уголовно-правовой нормы начинается с объекта преступного посягательства. Данная уголовно-правовая категория используется для обозначения общественных отношений, которым причиняется ущерб. Объект преступления в науке уголовного права подразделяется на родовой, видовой и непосредственный.
Родовым объектом причинения тяжкого вреда здоровью по неосторожности являются права и свободы человека, видовым – здоровье личности, как определенное физиологическое состояние организма .
Здоровье человека – основной и единственный объект преступления, предусмотренного ст. 118 УК РФ.
Следующим элементом состава преступления является объективная сторона. Признаки объективной стороны преступления отражают его внешнее проявление в реальной действительности . Объективную сторону ст. 118 УК РФ образуют действия виновного связанные с неосмотрительностью, грубым нарушением разнообразных правил поведения и человеческого сосуществования.
Понятие «тяжкий вред» применительно к неосторожным деяниям должно быть сформулировано более узко по сравнению с умышленными деяниями. Ведь такие последствия, как утрата профессиональной трудоспособности, прерывание беременности, психическое расстройство, заболевание наркоманией либо токсикоманией могут быть результатом только умышленных уголовно наказуемых деяний, поскольку осознание наступления этих последствий у виновного должно быть конкретным.
Социальным основанием усиления ответственности за причинение тяжкого вреда здоровью по неосторожности двум и более лицам служит потребность всемерной охраны человеческого здоровья. При этом каждый потерпевший вправе рассчитывать, что при квалификации действий виновного в основу будет положен характер и степень причиненного вреда здоровью, и это повлияет на вид и размер назначенного наказания.
Особенность установления причинной связи в преступлениях, предусмотренных ст. 118 УК РФ, обусловлена отсутствием здесь «простой» причинной связи (когда есть одно деяние и следствие, из него вытекающее). Для неосторожного причинения тяжкого вреда здоровью характерна множественность обуславливающих факторов, когда в развитие причинной связи обычно включаются привходящие обстоятельства.
В правоприменительной деятельности достаточным и необходимым условием признания наличия причинной связи между деянием виновного и наступившим тяжким вредом здоровью по неосторожности будет использование двух критериев: временного и относимости. Использование подобных критериев позволяет выделить из всей совокупности явлений, предшествующих наступлению последствий, и определить причины, обусловившие наступление тяжкого вреда здоровью.
Так, в кассационной жалобе адвокат Озеров С.Е. в защиту осужденного Д. выражает несогласие с приговором мирового судьи и постановлением суда апелляционной инстанции, считая их незаконными и необоснованными в связи с несоответствием выводов суда, фактическим обстоятельствам уголовного дела, установленным судом первой и апелляционной инстанций.
В обоснование указывает, что отсутствует прямая причинная связь между действиями Д., нанесшего О.Г. удар кулаком по лицу, и наступившими у О.Г. последствиями в виде оскольчатого перелома обеих костей правой голени в нижней трети. В подтверждение указанного довода ссылается на заключение судебно-медицинских экспертов, пришедших к выводу о том, что О.Г. не мог получить данный перелом при обстоятельствах, указанных в деле, поскольку он не мог получить такую травму, так как вид и сила травмирующего воздействия не соответствуют и не совпадают.
Считает, что в постановлении суда апелляционной инстанции не указано, каким образом были причинены телесные повреждения, в том числе не указано, как и чем был нанесен удар в лицо О.Г., что нарушает требования п. 1 ч. 1 ст. 73 УПК РФ. По мнению адвоката, выводы суда основаны на предположениях и недостоверных, противоречивых показаниях потерпевшего и свидетелей, которые полностью опровергаются заключением судебно-медицинской экспертизы, подтвержденным экспертом К. в судебном заседании.
Просит отменить постановление суда апелляционной инстанции и приговор мирового судьи, уголовное дело в отношении Д. прекратить в связи с отсутствием в его действиях состава преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 118 УК РФ.
В возражениях на кассационную жалобу государственный обвинитель Шмакова О.А. просит постановление суда апелляционной инстанции оставить без изменения, а кассационную жалобу адвоката Озерова С.Е. — без удовлетворения.
Проверив материалы уголовного дела, обсудив доводы кассационной жалобы и поданных на нее возражений, судебная коллегия находит выводы суда апелляционной инстанции правильными, а постановление Всеволожского городского суда Ленинградской области от 26 апреля 2010 года законным и обоснованным.
Судом апелляционной инстанции уголовное дело рассмотрено в полном соответствии с требованиями ст. ст. 365 — 367 УПК РФ, с указанием оснований, по которым приговор мирового судьи признан законным, обоснованным и справедливым, а доводы апелляционной жалобы — необоснованными.
Выводы суда о виновности осужденного Д. в причинении тяжкого вреда здоровью потерпевшего О.Г. по неосторожности основаны на совокупности исследованных в судебном заседании доказательств.
Вина осужденного Д. подтверждается показаниями потерпевшего О.Г. об обстоятельствах нанесения ему Д. удара в лицо, от которого он (потерпевший) упал на землю, на спину и потерял сознание, очнувшись, почувствовал сильную боль в ноге, откуда текла кровь, подняться не смог, и был госпитализирован в больницу на машине Службы скорой помощи; показаниями свидетелей О.Л., С., являвшимися очевидцами нанесения Д. удара кулаком по лицу потерпевшему О.Г., и показавших, что до этого О.Г. передвигался самостоятельно, повреждений не имел; показаниями свидетеля Н., пояснившей, что после того как О.Г. упал, на брючине проступила кровь, и больше встать он уже не смог. Согласно телефонограмме, поступившей из районной больницы, потерпевший О.Г. был госпитализирован с диагнозом открытый перелом правой голени с места происшествия — территории возле дома N 199 пос. Гарболово (т. 1 л.д. 3)
По заключению судебно-медицинского эксперта у О.Г. были установлены повреждения в виде открытого оскольчатого перелома обеих костей правой голени в нижней трети с переломом наружной лодыжки правой голени, которые по признаку опасности для жизни относятся к тяжкому вреду здоровью (т. 1 л.д. 36 — 38). Выводы о том, что выявленный у О.Г. открытый перелом костей правой голени относится к тяжкому вреду здоровью, содержатся и в заключении комиссии экспертов от 15 мая 2008 г. (т. 1 л.д. 196 — 202)
Судом первой и апелляционной инстанций полно и всесторонне исследованы обстоятельства происшедшего.
Вопреки доводам кассационной жалобы всем доказательствам по делу дана надлежащая оценка.
Судом первой и апелляционной инстанций было установлено, что в результате нанесения Д. удара кулаком по лицу потерпевшему О.Г., последний упал на землю и не смог подняться ввиду сильной боли в ноге, из которой текла кровь, после чего потерпевший оставался на месте до приезда Службы скорой помощи, врачом которой ему была наложена шина, и только после этого стала возможной транспортировка О.Г. в больницу для госпитализации.
Исходя из изложенного, судом был сделан обоснованный вывод, что при установленных обстоятельствах причинение О.Г. повреждения в виде перелома ноги при других обстоятельствах и в другое время исключается.
Таким образом, суд пришел к правильному выводу, что между ударом, нанесенным Д., повлекшим падение потерпевшего О.Г., и причинением О.Г. тяжкого вреда здоровью, имеется прямая причинно-следственная связь.
При таких обстоятельствах судом обоснованно сделан вывод о том, что Д., нанося потерпевшему удар в голову со значительной силой, что повлекло падение потерпевшего, не предвидел возможности наступления общественно опасных последствий своих действий, хотя при необходимой внимательности и предусмотрительности должен был и мог предвидеть эти последствия.
Судом апелляционной инстанции проверены все доводы апелляционной жалобы, фактические обстоятельства содеянного установлены судом на основании доказательств, обоснованно признанных судом достоверными и допустимыми, как полученных в соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона, и нарушений уголовно-процессуального закона при оценке доказательств судом не имеется. Все экспертные заключения, в том числе и в той части, где эксперты по результатам дополнительной комиссионной экспертизы исключают возможность причинения О.Г. переломов в результате падения от нанесенного Д. удара, оценены судом в совокупности с другими доказательствами. Выводы суда в этой части изложены с приведением убедительных мотивов, не согласиться с которыми у судебной коллегии оснований не имеется.
Действиям осужденного Д. дана правильная юридическая оценка по ч. 1 ст. 118 УК РФ, как причинение тяжкого вреда здоровью по неосторожности.
Доводы, изложенные в кассационной жалобе, аналогичны доводам апелляционной жалобы, и были предметом тщательного исследования суда апелляционной инстанции и сводятся к переоценке установленных обстоятельств и выводов суда.
Вопреки доводам кассационной жалобы, в постановлении суда апелляционной инстанции указано, что Д. был нанесен О.Г. удар кулаком по лицу, что привело к падению О.Г. на землю и причинению ему повреждений, относящихся к тяжкому вреду здоровью, поэтому несостоятельными являются доводы кассационной жалобы о нарушении судом апелляционной инстанции требований п. 1 ч. 1 ст. 73 УПК РФ.
Назначенное наказание соответствует характеру и степени общественной опасности содеянного, личности виновного, и является справедливым, соответствующим требованиям ст. ст. 6, 60 УК РФ, при этом судом первой инстанции обоснованно принято решение об освобождении Д. от отбывания наказания в связи с истечением срока давности привлечения к уголовной ответственности.
Нарушений уголовного и уголовно-процессуального закона, влекущих безусловную отмену приговора и постановления суда апелляционной инстанции, по делу не выявлено.
При таких обстоятельствах судебная коллегия полагает, что постановление суда апелляционной инстанции отвечает требованиям ч. 4 ст. 7 УПК РФ, оснований для его отмены или изменения не имеется .
§ 2. Субъективные признаки причинения тяжкого вреда здоровью по неосторожности
В соответствии со ст. 20 УК РФ Субъект преступления по ч. 1 ст. 118 — любое физическое лицо, вменяемое, достигшее возраста 16 лет.
Отличительным признаком субъекта преступления по ч. 2 ст. 118 УК РФ является должностное положение, которое отсутствовало и отсутствует в диспозициях ст. 114 УК РСФСР и ч. 2 ст. 118 УК РФ .
Лица, осужденные по ч. 1 ст. 118 УК, как правило, имели среднее (полное) общее (37,2%) либо основное общее (24,8%) образование. Только в 1,8% случаев виновное лицо вообще не имело начального образования. Все это свидетельствует об их определенном культурном уровне, позитивном настрое к принятым в обществе правилам общежития. Личность осужденного по ст. 118 УК характеризуется в большинстве своем положительным обликом, отсутствием судимости и ситуационностью совершения преступления .
Буквальное толкование (только такое толкование и возможно исходя из общего принципа наказания исключительно на основании закона – закон, устанавливающий уголовную ответственность, не может толковаться при его применении расширительно) оставляет вне правовой сферы уголовной ответственности по ч. 2 ст. 118 УК РФ пять категорий граждан.
Первая категория – это лица, работающие по гражданско-правовому договору, ненадлежащее исполнение которыми своих договорных обязательств в части обеспечения требований безопасности, предъявляемых к производству товаров, выполнению работ или оказанию услуг, привело к тяжкому вреду здоровью по неосторожности. Законодатель здесь в должной мере не учел рыночный характер экономики.
Поэтому в 1999 г. Федеральным законом № 157-ФЗ были внесены изменения и дополнения в УК РФ, в части появилась норма, предусматривающая соответствующую ответственность (п. «в» ч. 2 ст. 238 УК РФ).
Вторая и третья категории – должностные лица и военнослужащие. В отличие от первых правовое регулирование неосторожного причинения тяжкого вреда здоровью данными категориями граждан нашло свое закрепление с первых дней существования УК РФ (ч. 2 ст. 293).
Отдельная правовая регламентация в отношении должностных лиц была обусловлена тем, что данная категория граждан олицетворяет собой деятельность органов государственной власти, а поэтому они должны обеспечить стабильный правопорядок в стране и способствовать созданию эффективного механизма защиты прав и свобод граждан, предусмотренных Конституцией РФ. Установление повышенной ответственности военнослужащих за совершение ряда преступлений, в том числе за нарушение правил обращения с оружием и предметами, представляющими повышенную опасность для окружающих (ч. 1 ст. 349 УК РФ), правил вождения или эксплуатации машин (ч. 1 ст. 350 УК РФ), предопределено спецификой военной службы.
Четвертая и пятая категории граждан – государственные служащие и сотрудники правоохранительных органов. Причинение ими тяжкого вреда здоровью по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения своих обязанностей пока не нашло своего отдельного закрепления, что свидетельствует о пробеле в законодательстве. Каковы собственные выводы?
По мнению П.Г. Габай, наделение медицинских работников признаками специального субъекта по отношению к рассматриваемому составу преступления неоправданно. Их совершение вследствие ненадлежащего исполнения профессиональных обязанностей лицами других профессий не менее опасно, чем медицинскими работниками.
Кроме этого, уголовное наказание медицинских работников за неосторожное причинение тяжкого вреда здоровью или смерти пациентам почти во всех случаях сопряжено с лишением права заниматься медицинской деятельностью, что существенно ограничивает их право на достойное существование, а в некоторых случаях вообще лишает их средств к жизни. Таким образом, санкции норм действующего уголовного законодательства, с нашей точки зрения, полностью соответствуют степени общественной опасности рассматриваемых преступлений .
В одной из работ А.В. Кудакова со ссылкой на результаты собственного анализа сложившейся практики противодействия оказанию некачественной медицинской помощи констатируется факт существования изрядного резерва эффективности уголовно-правового воздействия на преступления, в основе которых находится врачебная ошибка. Он сетует на то, что действующее уголовное законодательство позволяет привлекать медицинских работников к ответственности за неосторожное причинение тяжкого вреда здоровью или смерти пациентам только в тех случаях, когда такие последствия уже наступили.
Нереализовавшаяся опасность для жизни и здоровья личности, вызванная неквалифицированными действиями медицинского работника, остается вне поля зрения уголовного права. При этом А.В. Кудаков подчеркивает, что такой законодательный подход к уголовно-правовой оценке дефектных действий медицинских работников не в полной мере соответствует степени общественной опасности врачебной ошибки. В связи с этим предлагает изменить законодательные определения понятий легкомыслия и небрежности (ст. 26 УК РФ) .
Последним элементом состава преступления является субъективная сторона. Субъективная сторона рассматриваемого преступления характеризуется неосторожной формой вины в виде преступного легкомыслия либо преступной небрежности. Как правило, это связано с грубым нарушением правил бытовой предосторожности или несоблюдением правил предосторожности в сфере профессиональной деятельности.
Анализ субъективной стороны преступления предполагает установление не только формы вины, но также вида неосторожности. Хотя необходимо отметить, что законодатель при конструировании состава преступления не подразделяет неосторожность на виды.
Разграничение легкомыслия и небрежности имеет значение для индивидуализации ответственности, поэтому факт установления вида неосторожности по конкретному делу очень важен, и недопустимо ограничиваться при вынесении решения лишь указанием на форму вины. Неосторожная форма вины имеет две разновидности: легкомыслие и небрежность.
Преступление признается совершенным по небрежности, если лицо не предвидело возможности наступления общественно опасных последствий своего действия (бездействия), хотя при необходимой внимательности и предусмотрительности должно было и могло предвидеть эти последствия (ч. 3 ст. 26 УК РФ). Преступление признается совершенным по легкомыслию, если лицо предвидело возможность наступления общественно опасных по- следствий своих действий (бездействия), но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывало на предотвращение этих последствий (ч. 2 ст. 26 УК РФ).
Главным отграничительным признаком неосторожного преступления от умышленного является отсутствие осознания общественно опасного характера совершаемого деяния. В то же время законодатель прямо на это не указывает, а лишь подразумевает, перечисляя признаки неосторожного преступления. В психологии поведения личности мы находим подтверждение тому, что лицо при совершении неосторожного преступления не осознает общественно опасный характер совершаемого деяния, в противном случае оно не решилось бы на преступление. При осознанном поведении лицо, которым движет желание совершить общественно опасное деяние, в большинстве случаев понимает, к какому результату могут привести определенные действия, оно способно планировать их, продумывая все вплоть до отдельных деталей. Преступлению по неосторожности не предшествует заблаговременная подготовка, так как в действиях лица изначально нет злого умысла. Однако лицо предвидит или в силу презюмируемых психических особенностей способно предвидеть возможность наступления неблагоприятных последствий совершаемого им деяния.
Постараемся обозначить характерные признаки неосторожного преступного деяния. Когда субъект осознает, что его неосторожное преступление вызвало общественно опасные последствия, он испытывает отрицательные эмоции, так как итог действий субъекта становится для него неожиданным и неприятным. Между тем, по мнению А.И. Рарога, «желаемыми являются не только те последствия, которые приятны виновному, доставляют ему внутреннее удовлетворение, но и те, которые при внутреннем отрицательном эмоциональном отношении к ним со стороны виновного представляются ему тем не менее нужными или неизбежными на пути удовлетворения потребности, ставшей побудительной причиной к действию». Сказанное с полным основанием можно отнести ко многим случаям совершения умышленных преступлений, но оно не характеризует психическую деятельность субъекта при неосторожных преступлениях. Для этих деяний характерно именно отрицательное эмоциональное отношение лица к наступившим общественно опасным последствиям. В том случае, если лицо желает наступления определенного общественно опасного последствия, то есть действует умышленно, но для достижения итоговой цели сознательно допускает наступление иных сопутствующих последствий, это лишь подтверждает безразличное отношение лица к иным общественно опасным последствиям.
При неосторожном преступлении индивид не осознает, что его поведение в данной конкретной ситуации является общественно опасным, потому что он:
1) или неверно представляет себе развитие причинно-следственных связей, которые приводят к общественно опасным последствиям (преступная небрежность);
2) или самонадеянно рассчитывает на предотвращение наступления неблагоприятных общественно опасных последствий, опять же заблуждаясь в своем представлении о действительном характере в развитии причинности (преступная самонадеянность).
В обоих возможных случаях лицо не осознает, что в складывающейся ситуации в его поведении заложена общественная опасность.
Исследуя особенности неосторожных преступлений, следует обратиться к разъяснениям Н.С. Таганцева, содержащимся в его известных лекциях по курсу уголовного права. Там он указывает, что в российском уголовном праве под несомненным влиянием Австрийского уложения появилось понятие неосторожности как формы виновности субъекта в совершенном общественно опасном деянии. Н.С. Таганцев выделяет главные признаки неосторожности, позволяющие отграничить ее от умышленной формы вины и невиновного причинения вреда, к которым он относит прежде всего возможность предвидения запрещенного результата, степень надлежащей предусмотрительности лица. Н.С. Таганцев также замечает, что «не вполне единодушно разрешается вопрос о масштабе предвидимости результата, хотя большинство склоняется к определению его субъективным масштабом, то есть с точки зрения действующего субъекта, с принятием в расчет его индивидуальных свойств и способностей: деяние признается неосторожным, когда именно совершившее его лицо могло предвидеть запрещенный результат, если бы оно сделало большее напряжение своих духовных сил» .
Другой известный российский криминалист того времени Э.Я. Немировский полагает, что неосторожная вина служит дополнением вины умышленной и может сопровождаться следующими нюансами: 1) когда у действующего лица было сознание совершаемого, но не было хотения — преступная самонадеянность и 2) когда отсутствовало само осознание — преступная небрежность. В первом случае действующий сознает, что последствием его деятельности может быть посягательство на правоохраняемый интерес. К примеру, от производимого им химического опыта может произойти взрыв здания. Но субъект не относится безразлично к этому последствию, старается не допустить его, предполагает, что благодаря принятым им мерам предосторожности или другим обстоятельствам преступные последствия не наступят. Действующий, если можно так выразиться, осознает возможность учинения преступного деяния in abstracto, но не осознает возможности наступления его in concreto. Во втором случае действующий не осознает, что он учиняет преступное деяние, хотя и мог бы это предвидеть при надлежащей внимательности; только с исчезновением возможности предвидения устраняется всякая субъективная виновность и начинается господство случая. Уложение о наказаниях 1845 г. не давало точного определения неосторожности, указывая только на элементы этого понятия. Так, Уголовное уложение постановляет: преступное деяние почитается неосторожным, когда виновный: 1) не предвидел оного, хотя мог или должен был предвидеть, или 2) когда он предвидел наступление обусловливающего преступность деяния последствия, но предполагал предотвратить таковое .
Таким образом, отграничивая неосторожное преступление от умышленного, необходимо определить, предвидело ли лицо возможность наступления общественно опасных последствий своей деятельности или могло ли оно при достаточной внимательности предвидеть наступление подобных общественно опасных последствий. Однако правоприменители не всегда правильно применяют указанную конструкцию неосторожного преступления. Это подтверждает вывод, что понятие неосторожности имеет ряд недостатков, существенно затрудняющих его применение. Сложившееся положение требует, чтобы понятие неосторожности содержало признаки, более отчетливо отграничивающие неосторожное преступное деяние от умышленного.
Неосторожные преступления вполне обоснованно считаются менее опасными по сравнению с аналогичными умышленными преступлениями, так как характеризуются более высокой степенью общественной опасности нежели такие же деяния, совершенные по неосторожности. Однако неосторожные преступления объективно представляют значительную общественную опасность для общества, их количество постоянно возрастает, особенно в период внедрения новых технологий, использования новых средств коммуникации, развития экономических отношений и т.д.
Изучение уголовных дел по ст. 118 УК РФ показало, что такой вид неосторожности, как небрежность был указан в приговорах в 48 % случаев, в то время как легкомыслие – в 15 %. При этом в каждом третьем деле вид неосторожности вообще не был определен. В 4 % случаев правоприменитель неверно указал сочетание интеллектуальных и волевых моментов.
Так, приговором было установлено, что Д., находясь на террасе дома, в ходе ссоры с К., возникшей на почве личных неприязненных отношений с ней, не предвидя возможности наступления общественно опасных последствий своих действий для потерпевшей, но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывала на предотвращение этих последствий, схватила К. за запястья рук и с силой оттолкнула последнюю от себя, в результате чего К., отлетев в сторону, ударилась затылком о кирпичную стену и получила телесные повреждения, которые расцениваются как тяжкий вред здоровью.
В данном случае суд при описании неосторожной формы вины соединил интеллектуальный момент небрежности с волевым моментом легкомыслия. Отсутствие конкретизации неосторожности в судебных решениях объясняется не столько сложностью определения вида неосторожности в той или иной ситуации, сколько в первую очередь правовой регламентацией неосторожных преступлений, общественная опасность которых не дифференцируется в зависимости от ее степени (ст. 14 УК РФ).
Однако необходимость определения вида неосторожности обусловлена следующим.
Во-первых, в ст. 26 УК РФ даны дефиниции видов неосторожности, что должно ориентировать правоприменителей на установление конкретного вида неосторожной формы вины .
Во-вторых, степень общественной опасности преступлений, совершенных по легкомыслию, выше, чем у преступлений, совершенных по небрежности, хотя не настолько велика, чтобы законодатель в санкциях устанавливал различия в виде и размере ответственности. То различие в степени общественной опасности, которое требует дифференциации ответственности за их совершение, может быть учтено при индивидуализации наказания в процессе рассмотрения конкретных уголовных дел в суде .
В-третьих, легкомыслие и небрежность – это самостоятельные виды неосторожной формы вины, различные по содержанию интеллектуально-волевого отношения виновного к содеянному . Критерием разграничения легкомыслия и небрежности является предвидение лицом характера возможности наступления противоправных последствий.
Если лицо предвидит абстрактную возможность наступления противоправных последствий своих действий, то вина выражается в форме легкомыслия. Субъект предвидит это, когда он сознает противоправный характер своих действий.
Учитывая, что лицо не может предвидеть всех последствий своих действий, оно не может нести ответственности за все последствия действий, совершенных им по небрежности; а ответственность наступает только при наступлении последствий, предусмотренных УК РФ. Это не исключает наступления по небрежности вредоносных последствий при совершении умышленных действий.
Так, при следующих обстоятельствах причинения тяжкого вреда здоровью по неосторожности судом правильно была определена форма вины совершения преступления. П., находясь на балконе пятого этажа, скинул спинку дивана, которая упала на малолетнего Г., чем причинил потерпевшему тяжкий вред здоровью по признаку опасности для жизни. У П. была установлена вина в форме небрежности, так как он не предвидел возможности наступления уголовно наказуемых последствий своих действий, хотя при необходимой внимательности и предусмотрительности должен был и мог предвидеть эти последствия.
В данном случае ответственность наступает за наказуемое действие, которое явилось причиной тяжкого вреда здоровью, а то, что П. не убедился в безопасности своих действий и не принял соответствующих мер предосторожности, – условие наступления этих последствий. Уже на основании этого примера нельзя согласиться с В. Д. Филимоновым, который полагает, что при совершении преступлений по небрежности деяние выражается только в бездействии .
В правоприменительной деятельности есть и другие примеры.
Так, суд в приговоре установил, что Е. на почве внезапно возникших личных неприязненных отношений, действуя умышленно, толкнул Е., мешавшего выйти ему из комнаты, который упал на стоящий рядом с ним табурет, получив тем самым тяжкий вред здоровью.
В данном случае преступление было совершено с неосторожной формой вины в виде небрежности. При небрежности лицо не предвидело, но должно и могло предвидеть возможность наступления общественно опасных последствий тогда, когда лицо сознает, что обстановка требует принятия необходимых мер предупреждения непроизвольного (неосознанного) совершения общественно опасных деяний и непроизвольного (неосознанного) причинения вреда интересам других лиц .
Виновное лицо не учло обстоятельств места совершения преступления: возможную траекторию падения потерпевшего, расположение вещей, т. е. не проявило предусмотрительность. Здесь деяние выражается в форме действия. Бездействия в рассматриваемом примере нет, так как виновное лицо не обязано было обеспечить место возможного падения потерпевшего соответствующими мерами безопасности.
Представляется, что правоприменитель неправильно определяет вид неосторожности в случаях, когда наступлению уголовно наказуемых последствий предшествовали умышленные противоправные деяния виновных лиц, и их последствия не охватывались его умыслом. В указанных случаях преступник предвидит наступление тяжкого вреда здоровью, но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывает на предотвращение этих последствий.
Однако речь идет применительно к противоправному действию. Если деяние было умышленное, но не противоправное, то с учетом обстоятельств совершения преступления, вина преступника будет в форме небрежности. В ранее рассмотренном примере действия виновного были квалифицированы верно. Толкая, но, не ударяя потерпевшего, виновный не мог предвидеть, что он упадет и получит тяжкий вред здоровью.
Однако он должен был и мог предвидеть наступление этих последствий, поэтому его вина в виде небрежности была определена верно.
В другом случае при схожих обстоятельствах суд определил вину иначе.
Так, А. в ходе ссоры с женой, предвидя возможность наступления вреда здоровью, но, относясь к этому легкомысленно, толкнул ее, отчего потерпевшая упала и получила телесные повреждения в виде перелома средней трети правой бедренной кости, повлекшее тяжкий вред здоровью по неосторожности. В данном случае вина имеется также в форме небрежности.
Нельзя согласиться с утверждением В. Д. Филимонова о том, что при небрежности действие (бездействие) лица, совершенное им вследствие предшествующего несоблюдения требований предосторожности, может носить только неосознанный (непроизвольный) характер.
Не осознавая характер деяния, лицо не может нести ответственность, так как ст. 5 УК РФ предусматривает принцип виновного вменения. Предвидение при легкомыслии носит абстрактный характер в том смысле, что виновный предвидит возможность наступления преступных последствий в подобных случаях вообще, но не в данном конкретном случае .
В другом случае П. в ходе совершения открытого хищения имущества у М. схватил рукой сумку и стал вырывать ее из рук М., допуская при этом, что она может упасть на землю и получить телесные повреждения, но не предвидя наступления последствий в виде тяжкого вреда здоровью. М. не выпустила сумку из руки, от рывка П. упала на землю и, ударившись правой рукой, получила тяжкий вред здоровью. В отношении причинения тяжкого вреда здоровью суд усмотрел в действиях виновного вину в форме небрежности. П. был признан виновным в совершении преступлений, предусмотренных п. «г» ч. 2 ст. 161 и ч. 1 ст. 118 УК РФ.
Полагаем, что в данном случае правоприменитель неверно определил вид неосторожности. Применяя насилие, пусть даже и не опасное для жизни и здоровья, П. предвидел наступление конкретного вреда здоровью, в том числе тяжкого, но самонадеянно рассчитывал на предотвращение этих последствий, в данном случае вина П. – также в виде легкомыслия.
Отмеченные ошибки свидетельствуют о существующей проблеме в правоприменительной деятельности по установлению субъективной стороны.
Представляется, что для обеспечения единообразия судебной практики по правоприменению ст. 118 УК РФ необходимо закрепить на уровне постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации следующие рекомендации.
Во-первых, в каждом случае расследования и рассмотрения преступления, предусмотренного ст. 118 УК РФ, надлежит устанавливать психическое отношение лица не только к последствиям, но и к самому деянию; обратить внимание судов на то, что именно психическое отношение виновного к деянию позволяет определить характер предвидения причинения тяжкого вреда здоровью. Совершение именно противоправного деяния исключает такой вид неосторожности, как небрежность.
Во-вторых, необходимо анализировать обстановку совершения преступления, что позволит получить информацию о характере возможности предвидения (реальной или абстрактной) субъектом совершения преступления наступления тяжкого вреда здоровью. Судам следует учитывать, что при косвенном умысле предвидение всегда носит реальный характер, в то время как при легкомыслии – абстрактный.
В-третьих, несмотря на то, что для квалификации деяния по ст. 118 УК РФ мотив совершения преступления не имеет значения, его установление является обязательным в силу прямого указания закона. Согласно ст. 73 УПК РФ обязательным и для установления являются не только формы вины, но и мотив преступления, в том числе его наличие или отсутствие.
Судам следует учитывать, что именно отсутствие мотива, в частности, свидетельствует о совершении преступления с неосторожной формой вины. В связи с этим следует признать правильной практику тех судов, которые обосновывают неосторожную форму вины установлением в судебном заседании отсутствия мотива совершения преступления .
§ 3. Вопросы квалификации причинения тяжкого вреда здоровья по неосторожности
На практике, исходя из конкретных обстоятельств дела, причинение тяжкого вреда здоровью не всегда квалифицируется правильно. С одной стороны, встречаются случаи, когда по ст. 118 УК РФ квалифицируются умышленные деяния виновного, повлекшие тяжкий вред здоровью, с другой – деяния, уголовные дела по которым были возбуждены по ч. 1 ст. 111 УК РФ, впоследствии неосновательно переквалифицируются на ч. 1 ст. 118 УК РФ. Помимо прочего, это противоречит принципу справедливости (ст. 6 УК РФ), ведь санкция ст. 111 УК РФ (умышленное причинение тяжкого вреда здоровью) не только в 16 раз выше санкции ст. 118 УК РФ (причинение тяжкого вреда здоровью по неосторожности), но и предусматривает лишение свободы.
Для достижения целей наказания по отношению к осужденным по ст. 118 УК РФ, характеризующимся в большинстве своем положительно, отсутствием судимости и ситуационностью совершения преступления, нецелесообразно применять это наказание.
Приведем ряд примеров.
Органами предварительного следствия П. обвинялся по ч. 1 ст. 111 УК РФ в том, что будучи в состоянии алкогольного опьянения, в ходе ссоры с К., действуя умышленно, нанес последнему не менее трех ударов рукой по лицу, причинив следующие телесные повреждения: 1) рана кожи верхней губы справа, ссадина слизистой верхней губы справа, которые вреда здоровью не причинили, так как не повлекли за собой кратковременного расстройства здоровья; 2) закрытый винтообразный перелом нижней трети большеберцовой кости, который составил тяжкий вред здоровью. В судебном заседании обвинитель предложил переквалифицировать действия П. по ч. 1 ст. 118 УК РФ, так как ни прямого, ни косвенного умысла на причинение перелома ноги потерпевшему у подсудимого П. не было установлено, и он не мог предполагать, что удары по лицу приведут к подобным последствиям, поэтому в указанном случае имеет место неосторожное причинение тяжкого вреда здоровью. С такой квалификацией согласился и суд .
Так, из материалов уголовного дела следует, что в период предварительного следствия и судебного разбирательства В. пояснял о том, что телесные повреждения, повлекшие смерть потерпевшей И., он причинил ей по неосторожности в результате падения на нее. Впоследствии в ходе судебного заседания 9 ноября 2010 года В. изменил свои показания, и пояснил, что данные телесные повреждения он причинил И. в результате умышленных действий путем введения ей бутылки во влагалище, что повлекло разрыв задней части свода влагалища, сопровождавшийся наружным и внутренним кровотечением, повлекшим смерть потерпевшей.
Вывод суда, содержащийся в приговоре, об отсутствии в действиях В. состава преступления, предусмотренного ст. 118 ч. 1 УК РФ сделан, в том числе с учетом того, что показания, данные им в судебном заседании 9 ноября 2010 года недостоверны. При этом судом указывается в приговоре о том, что 9 ноября 2010 года В. не привел мотивов, по которым изменил ранее данные им показания, а впоследствии в следующих судебных заседаниях объяснил, что показания 9 ноября 2010 года были даны им под давлением государственного обвинителя Алексеева А.А.
Однако, оценивая показания В. от 9 ноября 2010 года как недостоверные, судом не были приняты во внимание результаты проверки, проведенной прокуратурой Красносельского района по запросу суда, о том, что давление в отношении В. со стороны государственного обвинителя не оказывалось.
Так, в материалах дела имеется ответ прокурора Красносельского района З. от 10.12.2010 года, поступивший в районный суд 14 декабря 2010 года, о том, что 9 ноября 2010 года государственным обвинителем Алексеевым А.А. не было оказано давление в отношении В. (л.д. 114). Как следует из протокола судебного заседания, данный документ до проведения прений сторон не был исследован судом, не выяснены результаты проверки, назначенной судом.
Отсутствие надлежащей оценки указанных обстоятельств повлекло необоснованную оценку показаний В. от 9 ноября 2010 года, что по существу повлияло на законность и обоснованность принятого судом решения.
Поскольку судом не учтены данные обстоятельства, которые могли повлиять на выводы суда относительно виновности В. в совершении инкриминируемого ему преступления, то в соответствии с п. 2 ч. 1 ст. 380 УПК РФ приговор суда подлежит отмене с направлением уголовного дела на новое судебное рассмотрение. Довод кассационного представления в данной части является обоснованным и находит свое полное подтверждение.
Кроме того, из приговора суда следует, что одним из оснований к оправданию В. по ст. 118 ч. 1 УК РФ стало наличие противоречий в формулировке обвинения, высказанной государственным обвинителем в судебных прениях. В приговоре указывается, что государственный обвинитель Стацунов Д.А., высказывая мнение о переквалификации действий В. со ст. 111 ч. 4 УК РФ на ст. 118 ч. 1 УК РФ, указал об умышленном характере действий В. и одновременно о его преступной небрежности.
Делая вывод о том, что данная формулировка обвинения не соответствует закону, суду надлежало в ходе судебных прений в соответствии с ч. 7 ст. 246 УПК РФ выяснить мотивы данного отказа прокурора от обвинения. Допущенное судом нарушение данной нормы уголовно-процессуального закона, повлияло на законность, обоснованность и справедливость вынесенного судом решения.
Доводы кассационного представления и кассационной жалобы потерпевшей И. о необъективности председательствующего судьи Качаранц К.Р., которая 9 ноября 2010 года высказалась о квалификации действий В., после чего он изменил данные им показания, на принятое судом решение не влияют, поскольку своего подтверждения в материалах дела не находят. Иные доводы, содержащиеся в кассационном представлении и кассационной жалобе потерпевшей И., могут быть учтены судом при новом рассмотрении уголовного дела судом.
Просьба, содержащаяся в кассационной жалобе потерпевшей И., об осуждении В. по ст. 111 ч. 4 УК РФ, на требованиях закона не основана.
Таким образом, в связи с тем, что судом при вынесении приговора не были учтены обстоятельства, могущие повлиять на выводы суда, нарушены требования уголовно-процессуального закона, в соответствии с п. 2 ч. 1 ст. 380 и ч. 1 ст. 381 УПК РФ приговор суда подлежит отмене с направлением уголовного дела на новое судебное рассмотрение в тот же суд в ином составе суда .
Так, согласно приговору А.А.Д. осужден за умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни, совершенное ДД.ММ.ГГГГ возле <адрес>, в отношении потерпевшего С., при обстоятельствах, подробно изложенных в приговоре.
В кассационной жалобе осужденный А.А.Д. выражает несогласие с приговором, считая его незаконным и необоснованным, выводы суда изложенные в приговоре, несоответствующими фактическим обстоятельствам дела.
Анализируя содержание объективной и субъективной стороны преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 114 УК РФ, указывает, что содеянное им должно быть квалифицировано как причинение тяжкого вреда здоровью, при превышении пределов необходимой обороны.
По мнению автора жалобы, он защищался от общественно-опасного посягательства, которое допустил в отношении него потерпевший С. И это подтверждается показаниями свидетеля Ш., которые суд признал допустимым и достоверным доказательством.
Просит приговор отменить, направить дело на новое рассмотрение, квалифицировать его действия по ч. 1 ст. 114 УК РФ.
Проверив доводы кассационной жалобы, изучив материалы уголовного дела, президиум находит, что приговор Богородицкого районного суда Тульской области от 18 апреля 2009 года в отношении А.А.Д. подлежит изменению по основаниям, предусмотренным ч. 1 ст. 401.15 УПК РФ в связи с нарушениями уголовного и уголовно-процессуального законов, повлиявшими на исход дела, т.е. на правильность его разрешения по существу, в частности, на вывод о виновности, на юридическую оценку содеянного и назначение наказания.
Согласно ст. 297 УПК РФ приговор суда должен быть законным, обоснованным и справедливым, т.е. постановленным в соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона и основанным на правильном применении уголовного закона.
Приговор должен быть основан на достоверных доказательствах, когда по делу исследованы все возможные версии, а имеющиеся противоречия выяснены и оценены.
В соответствии со ст. 307 УПК РФ описательная часть обвинительного приговора должна содержать описание преступного деяния, признанного доказанным, с указанием места, времени, способа его совершения, характера вины, мотивов и последствий преступления; доказательства, на которых основаны выводы суда, и мотивы, по которым суд отверг другие доказательства.
По смыслу закона, в приговоре должны получить оценку все рассмотренные в судебном заседании доказательства, как подтверждающие выводы по вопросам, разрешаемым при постановлении приговора, так и противоречащие им. Приговор должен быть постановлен на достоверных доказательствах, при полном исследовании всех версий по делу, выяснении и оценке имеющихся противоречий в доказательствах.
При проверке и оценке доказательств с точки зрения относимости, допустимости, достоверности и достаточности, суд должен руководствоваться требованиями ст. ст. 87, 88 УПК РФ.
Однако при постановлении приговора по настоящему делу данные требования закона выполнены не были.
Согласно установленным судом фактическим обстоятельствам дела, изложенным в приговоре, «А.А.Д. повалил С. на землю, а затем умышленно, с целью причинения тяжкого вреда здоровью, нанес лежащему на земле С., не менее одного удара коленом своей ноги в область правой заднебоковой поверхности спины, после чего, используя вес своего тела, продолжал надавливать коленом своей ноги в вышеуказанную область спины С.».
Однако указанные выводы суда об умышленном нанесении осужденным потерпевшему удара коленом в область спины с целью причинения тяжкого вреда здоровью, не подтверждаются доказательствами, приведенными в их обоснование в приговоре, при этом, часть из которых, в нарушение требований ст. 302 УПК РФ, носит противоречивый и предположительный характер.
Так, в подтверждение вины осужденного А.А.Д. в совершении преступления при изложенных в приговоре обстоятельствах, суд сослался, в том числе, на показания потерпевшего С., данные им в судебном заседании и признанные достоверными, в которых потерпевший пояснил, что «А.А.Д. сделал ему подсечку, отчего он (С.) упал на асфальт. А.А.Д. толчком колена придавил его к тротуару и делал это неоднократно, а потом надавил коленом на правую часть тела, ближе к ребрам. А.А.Д. удерживал его в таком положении до приезда сотрудников полиции».
Таким образом, в приведенных показаниях, признанных судом достоверными потерпевший С. не пояснял о нанесении ему А.А.Д. «удара коленом в область спины», как это установлено в приговоре.
Свидетели Ш., А., Ж,, И., Л. также ничего не поясняли о нанесении А.А.Д. удара потерпевшему коленом в спину.
При этом изложенные в приговоре фактические обстоятельства дела не позволяют признать совершенные А.А.Д. действия, как умышленные, направленные на причинение потерпевшему именно тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни.
Кроме того, в обоснование доказанности виновности осужденного в совершении преступления при обстоятельствах, изложенных в приговоре, суд привел заключение судебно-медицинской экспертизы N N от ДД.ММ.ГГГГ, согласно выводам которого, обнаруженный у С. <данные изъяты>, мог образоваться при падении и соударении грудной клеткой о бордюр с положения стоя, при толчке С. А.А.Д.
Таким образом, установленные судом фактические обстоятельства дела, а именно: умышленное, с целью причинения потерпевшему тяжкого вреда здоровью, нанесение А.А.Д. удара коленом ноги в область правой заднебоковой поверхности спины С., — не основаны на доказательствах, исследованных в судебном заседании, приведенных в приговоре и признанных допустимыми и достоверными.
Напротив, показания потерпевшего С., а также указанное заключение судебно-медицинской экспертизы N N от ДД.ММ.ГГГГ, в совокупности с иными, исследованными в судебном заседании доказательствами, свидетельствуют не об умышленном, а неосторожном причинении осужденным А.А.Д. тяжкого вреда здоровью потерпевшему.
При таких обстоятельствах, президиум приходит к выводу о том, что установленные судом фактические обстоятельства уголовного дела не основаны на доказательствах исследованных в судебном заседании, приведенных в приговоре и признанных допустимыми и достоверными, в связи с чем приговор подлежит изменению, а действия А.А.Д. подлежат переквалификации с ч. 1 ст. 111 УК РФ на ч. 1 ст. 118 УК РФ, как причинение тяжкого вреда здоровью по неосторожности.
При этом доводы жалобы осужденного о причинении им тяжкого вреда здоровью потерпевшему при превышении пределов необходимой обороны президиум считает несостоятельными, так как они не подтверждаются совокупностью доказательств, исследованных в судебном заседании.
При назначении А.А.Д. наказания президиум учитывает характер и степень общественной опасности совершенного преступления, обстоятельства, смягчающие наказание: наличие малолетнего ребенка, противоправность и аморальность поведения потерпевшего, явившиеся поводом для совершения преступления, данные о личности осужденного, мнение потерпевшего о мере наказания, отсутствие обстоятельств, отягчающих наказание.
Оснований для назначения наказания с применением ст. ст. 64, 73 УК РФ не имеется .
В другом деле Л.М. признан виновным в умышленном причинении тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни человека, совершенном 23 января 2010 года около 00 часов в квартире <адрес> в отношении К.
В кассационной жалобе осужденный Л.М. просит приговор отменить, уголовное дело направить на новое судебное разбирательство, указывая, что суд необоснованно не учел показания свидетелей Л., К.К., дал им неправильную оценку, допустил в качестве доказательства протокол осмотра места происшествия, при котором они являлись понятыми. По мнению осужденного, суд учел только доказательства стороны обвинения, не учел противоправное поведение потерпевшего и показания свидетеля О.
В дополнениях к кассационной жалобе осужденный приводит аналогичные доводы и, кроме того, указывает, что суд необоснованно отверг его версию о причинении телесных повреждений потерпевшему по неосторожности, и принял версию потерпевшего об умышленном характере его действий. По мнению Л.М., суд при оценке его показаний не учел, что он ранее не судим, положительно характеризуется по месту жительства и работы. Полагает, что необоснованно не проверен экспертным путем факт причинения ему и его жене Л. телесных повреждений.
В дополнениях к кассационной жалобе осужденный Л.М., подтверждая факт конфликта с потерпевшим и обоюдной драки, приводит аналогичные доводы.
В дополнениях к кассационной жалобе осужденный Л.М. просит приговор изменить, переквалифицировать его действия на ст. 114 ч. 1 УК РФ и назначить наказание с применением ст. ст. 64, 73 УК РФ. В обоснование указывает, что наличие у осужденного телесных повреждений свидетельствует о его действиях в состоянии необходимой обороны, но при ее превышении ее пределов, что подтверждается протоколом осмотра места происшествия, протоколом следственного эксперимента, его показаниями и показаниями свидетелей Л. и К. По мнению осужденного, при назначении наказания суд не учел наличие у него на иждивении малолетней дочери и жены, находящейся в отпуске по уходу за ребенком.
В кассационной жалобе адвокат Бойцов Ю.М. указывает, что приговор суда в отношении Л.М. является незаконным, необоснованным и несправедливым.
В кассационной жалобе адвокат Прокопенко В.В. в защиту осужденного Л.М. просит приговор изменить, переквалифицировать его действия на ст. 118 ч. 1 УК РФ, по которой назначить наказание с применением ст. 73 УК РФ. В обоснование указывает, что какие-либо доказательства, кроме показаний потерпевшего, свидетельствующие об умышленном характере действий осужденного, отсутствуют. По мнению адвоката Прокопенко В.В., при назначении наказания суд не в полной мере учел данные о личности Л.М., обстоятельства, смягчающие его наказание и отсутствие отягчающих наказание обстоятельств.
В возражениях на кассационные жалобы государственный обвинитель прокуратуры Невского района Санкт-Петербурга Егоров С.В. просит приговор оставить без изменения, а кассационные жалобы — без удовлетворения.
Проверив материалы дела, и обсудив доводы кассационной жалобы, судебная коллегия находит приговор законным, обоснованным и справедливым.
Вина осужденного Л.М. в совершении преступления правильно установлена тщательно исследованными в судебном заседании и подробно приведенными в приговоре доказательствами, которые суд обоснованно признал достоверными, допустимыми и относимыми, а в совокупности — достаточными для установления вины.
Так, потерпевший К. подтвердил, что 23 января 2010 года около 00 часов на кухне коммунальной квартиры у него с соседкой Л. произошел незначительный словесный конфликт по поводу ее ненадлежащего поведения, после чего он ушел в свою комнату. Через некоторое время он вернулся на кухню, а осужденный выбежал из своей комнаты и ножом нанес ему удар в нижнюю часть живота.
Суд обоснованно эти показания признал достоверными, соответствующими фактическим обстоятельствам дела и положил в основу обвинительного приговора, поскольку они последовательны, непротиворечивы и подтверждаются иными доказательствами по делу.
Свидетель О. пояснила, что у потерпевшего с Л. произошел словесный конфликт на кухне коммунальной квартиры, куда он через некоторое время вернулся, а спустя несколько минут, она из комнаты услышала его крик с просьбой вызвать «скорую помощь». Выбежав на кухню, она увидела стоявших напротив друг друга К. с раной в животе и осужденного с ножом в руке, который он положил на стол.
Свидетель Л. подтвердила наличие конфликта с соседями О. и К. переросшего в драку. Она убежала в комнату, а ее муж Л.М. с К. переместились на кухню, откуда она вскоре услышала крики потерпевшего, просившего вызвать «скорую помощь». Выбежав на кухню, она увидела К.. с кровоточащей раной в области живота.
Из протокола осмотра места происшествия усматривается, что на кухне квартиры <адрес> обнаружены пятна бурого цвета, похожие на кровь, изъят нож (л.д. 18 — 25).
Согласно заключениям судебно-медицинской экспертизы (л.д. 12 — 14, 144 — 147), у К. установлена колото-резаная рана нижней трети живота, которая по признаку опасности для жизни квалифицируется как тяжкий вред здоровью, могла быть получена 23.01.2010 года от действия ножа, с направлением раневого канала спереди назад в вертикальной плоскости, могла образоваться по сведениям, указанным К. в ходе следственного эксперимента.
Как видно из заключения эксперта (л.д. 30 — 33), протокола осмотра ватного тампона (л.д. 36 — 37) следует, что в смыве, изъятом с пола кухни, обнаружена кровь человека, которая могла принадлежать К.
Судом тщательно исследованы и проверены версии осужденного о причинении телесных повреждений потерпевшему по неосторожности, в результате «самонатыкания», при превышении пределов необходимой обороны и они обоснованно признаны несостоятельными, поскольку противоречат доказательствам по делу.
То обстоятельство, что судебно-медицинский эксперт не исключил возможность образования телесных повреждений у К. по сведениям, указанным Л.М. в ходе следственного эксперимента, не свидетельствует о достоверности выдвинутой им версии, поскольку умышленный характер удара ножом подтвержден показаниями самого потерпевшего и свидетеля О.
Судом правильно указано на отсутствие признаков необходимой обороны и ее превышения, поскольку первоначальный конфликт между потерпевшим и Л. носил словесный характер, драка между О. и Л. в результате которой у нее имелись телесные повреждения, произошла уже после нанесения удара ножом К. Вопреки доводам кассационных жалоб, объективно не установлено наличие у осужденного телесных повреждений, полученных им в результате обоюдной драки с потерпевшим. Сам Л.М. пояснил, что он увел К. на кухню и тот никаких агрессивных действий в отношении его не предпринимал, а потому отсутствовали основания его опасаться.
Судом дана правильная оценка всем представленным доказательствам, в том числе и показаниям свидетелей К. Оценив надлежащим образом приведенные выше и другие исследованные доказательства, суд пришел к обоснованному выводу о наличии у осужденного прямого умысла на причинение потерпевшему тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни человека.
Вопреки доводам кассационной жалобы осужденного, участие К. в качестве понятых при осмотре места происшествия не препятствует их допросу в качестве свидетелей.
При таких обстоятельствах действия Л.М. правильно квалифицированы по ст. 111 ч. 1 УК РФ, как умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни человека.
Все доказательства, на которых основаны выводы суда о виновности осужденного в совершенном преступлении, получены с соблюдением требований УПК РФ.
При назначении наказания суд учел характер и степень общественной опасности содеянного, данные, характеризующие личность осужденного, совокупность смягчающих наказание обстоятельств, в том числе и тех, на которые ссылается сторона защиты в кассационных жалобах, пришел к обоснованному выводу об отсутствии оснований для применения ст. ст. 64, 73 УК РФ, и назначил справедливое, соразмерное содеянному наказание.
Дело судом исследовано полно, объективно и всесторонне, нарушений норм международного права, международных договоров России, Конституции Российской Федерации, уголовно-процессуального закона РФ не допущено и оснований для отмены, либо изменения приговора судебная коллегия не усматривает .
Основанием отграничения легкомыслия от косвенного умысла является характер предвидения возможности наступления последствий. При косвенном умысле возможность всегда реальна, а при легкомыслии – абстрактна.
Очевидно, что в приведенном примере виновный, совершая побои или причиняя легкий вред здоровью посредством нанесения ударов по лицу, не мог предполагать, что у потерпевшего сломается нога. Здесь возможность наступления указанных последствий для виновного носила абстрактный характер, иначе его действия следовало бы квалифицировать по ст. 111 УК РФ.
О характере предвидения возможности наступления последствий может свидетельствовать и обстановка совершения преступления.
Так, К., находясь в состоянии алкогольного опьянения в квартире, в ходе ссоры с сожителем И., по неосторожности, забыв, что у нее в правой руке находится нож, толкнула ей И., стоящего лицом к ней, в левую часть груди. В результате указанного противоправного действия К., которая должна была и могла предвидеть наступление общественно опасных последствий, по небрежности не учла факта нахождения в своей руке ножа, чем причинила И. физическую боль и телесное повреждение в виде проникающего колото-резаного ранения левой боковой поверхности грудной клетки слева в проекции второго межреберья по передней подмышечной линии без повреждения внутренних органов, которое по признаку опасности для жизни квалифицируется как причинившее тяжкий вред здоровью.
В данном случае обстановка совершения преступления (ссора, небольшое пространство, нож в руке) свидетельствует о реальном предвидении возможности наступления тяжких последствий при ударе потерпевшего ножом. Поэтому в данном случае деяние виновного было неверно квалифицировано по ч. 1 ст. 118 вместо ч. 1 ст. 111 УК РФ.
В следующем случае действия также были квалифицированы неправильно.
Подсудимый Х. в ходе ссоры с потерпевшим на бытовой почве, нанес ему один удар ладонью руки в область левого глаза, причинив физическую боль и травму глаза. Последняя повлекла полную потерю зрения на левый глаз, что вызвало у потерпевшего стойкую утрату общей трудоспособности в размере 40 %. Данные действия были квалифицированы как причиненные по небрежности, так как виновный не предвидел возможности наступления общественно опасных последствий своих действий, хотя при необходимой внимательности и предусмотрительности должен был и мог предвидеть эти последствия.
Между тем причиненные последствия явно охватывались косвенным умыслом виновного, так как удар в глаз с большой долей вероятности приводит к потере зрения, поэтому квалифицировать данное деяние необходимо было по ч. 1 ст. 111 УК РФ.
Интерес вызывает также кассационное определение Ростовского областного суда на приговор районного суда, которым было установлено, что А., действуя по небрежности в ходе состязательной борьбы, повалив Б. на пол, нанес последнему удары своей грудью в область груди Б., затем коленом ударил Б. в спину, далее спортивным захватом бросил Б. через себя на пол. В результате действий А. Б. получил травму, квалифицируемую как тяжкий вред здоровью. На данный приговор государственный обвинитель принес кассационное представление, в котором указал, что суд не принял во внимание факт нанесения А. более шести ударов коленом в область спины Б., более трех бросков потерпевшего на деревянный пол, при том, что потерпевший неоднократно просил о прекращении борьбы, но А. продолжал наносить потерпевшему телесные повреждения, что свидетельствует о наличии прямого умысла в действиях А. на причинение тяжкого вреда здоровью.
Кассационная инстанция кассационное определение государственного обвинителя оставила без удовлетворения по следующим причинам.
Во-первых, сторона обвинения не представила суду достаточно доказательств, опровергающих доводы А. о том, что он не только не желал, но и не допускал возможности причинения в результате своих действий тяжкого вреда здоровью потерпевшего. С подобной аргументацией сложно согласиться, ведь обстоятельства совершения преступления (количество ударов, их характер) свидетельствуют о желании причинить тяжкий вред здоровью.
Во-вторых, не было получено также бесспорных и достоверных доказательств, опровергающих доводы А., что тяжкий вред здоровью потерпевшего мог быть при- чинен в результате падения потерпевшего на твердый пол после применения осужденным в отношении его приема борьбы (бросок). С данным доводом суда также трудно согласиться. Бросок человека неминуемо ведет к тому, что бросаемое лицо упадет на деревянный пол, поэтому при неоднократных бросках потерпевшего на деревянный пол наступление тяжких последствий охватывались умыслом А.
Специальная уголовная ответственность ряда категорий лиц не только не снимает проблемные вопросы квалификации деяний, совершенных отдельными категориями граждан, но, напротив, обостряет эти вопросы.
С одной стороны, казуистичный способ ее регламентации может привести к пробелам, что, как видно, и происходит.
С другой стороны, на практике возникают ситуации, когда одно лицо одновременно выполняет и сугубо профессиональные, и должностные функции.
В этих случаях ответственность по ст. 293 УК РФ возможна, только когда содеянное обусловлено наличием у виновного организационно-распорядительных или административно-хозяйственных функции. Несмотря на то, что понятие должностного лица дано в примечании 1 к ст. 285 УК РФ, на практике нередки ошибочные квалификации.
Так, В. был осужден ч. 2 ст. 293 УК РФ и был признан виновным в том, что, являясь должностным лицом – заведующим отделением анестезиологии, реанимации и интенсивной терапии, после проведения хирургами операций кесарева сечения роженицам Б. и Т., в которых он также принимал участие в качестве врача-анестезиолога, не определив групповую принадлежность крови, находящейся в двух контейнерах, надеясь на правильность наклеенных им маркировок, произвел переливание крови Т. и Б., однако перепутал контейнеры с кровью и перелил Б. кровь Т., а кровь Б. – Т.; в результате у Б. развился геморрагический шок II–III степени, что причинило ей тяжкий вред здоровью, а Т. был причинен легкий вред здоровью.
Судебная коллегия изменила состоявшиеся по делу судебные решения и переквалифицировала действия осужденного на ч. 2 ст. 118 УК РФ, отметив, что забор и переливание крови В. осуществлял как врач, а не как должностное лицо – заведующий отделением анестезиологии, реанимации и интенсивной терапии. Он как врач-анестезиолог, проводивший анестезию Б. (что исключало на тот момент производство им переливания крови), взяв на себя функции врача-трансфузиолога, должен был профессионально исполнить обязанности этого специалиста. Ошибочная квалификация была в данном случае обусловлена сложностью определения здесь правового статуса лица, исполняющего обязанности .
Рассматривая проблемные вопросы квалификации преступлений, предусмотренных ч. 2 ст. 118 и ч. 4 ст. 122 УК РФ, необходимо отметить, что такое хроническое заболевание, как заражение ВИЧ-инфекцией, является одним из видов тяжкого вреда здоровью. Поэтому будет более верным указать данное последствие в диспозиции статьи, предусматривающей ответственность за причинение тяжкого вреда здоровью.
Анализ специальных составов, предусматривающих в качестве последствий причинение по неосторожности тяжкого вреда здоровью, приводит к выводу о необходимости установления более четких критериев криминализации нарушения тех или иных правил, повлекших причинение тяжкого вреда здоровью. В новом аспекте ставится вопрос о целесообразности существования общей нормы, закрепленной в ч. 2 ст. 118 УК РФ.
В основу криминализации деяний, совершаемых в нарушение тех или иных специальных правил, по мнению автора, должны быть положены два критерия. Первый – «позитивный», который позволяет устанавливать специальную ответственность за неосторожное причинение тяжкого вреда здоровью (критерий необходимости и допустимости специальной правовой регламентации неосторожного причинения тяжкого вреда здоровью). Второй – «негативный», направленный на недопустимость избыточности уголовной репрессии (критерий недопустимости увеличения объема уголовного закона за счет конкретизации отдельных признаков общего состава преступления).
Нецелесообразно криминализировать нарушение отдельных специальных правил, соблюдение которых входит в обязанность конкретных лиц. Наиболее целесообразно сохранять общую норму ч. 2 ст. 118 УК РФ, изложив с необходимым увеличением размера ее санкции, возможно, до трех лет лишения свободы.