Картина мира в лингвистике
ГЛАВА I. КАРТИНА МИРА И ЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ СРЕДСТВА ЕЕ ВЫРАЖЕНИЯ
1. Понятие картины мира
Словарь Э.Г. Азимова и А.Н. Щукина дает следующее определение: «Картина мира — совокупность основанных на мироощущении, мировосприятии, миропонимании и мировоззрении, целостных и систематизированных представлений, знаний и мнений человека (мыслящего субъекта) о мире (Земле) и мироздании (Вселенной, Мультивселенной), а также о познавательных и творческих возможностях, смысле жизни и месте человека в нём» [1, с. 92]. Окружающий мир
Фундаментально термин «картина мира» был введен профессором Кембриджского университета (1939–1947 гг.) Людвигом Витгенштейном. Этот термин, с точки зрения философии, представляет специфику человека и человеческого бытия, мировоззрение человека, отношение человека к действительности.
Общее понятие термина картина мира разбавляется многоаспектностью научных подходов к объективной действительности и предполагает разные понятия картины мира: «научная картина мира», «физическая картина мира», «религиозная картина мира», «философская картина мира», «естественно-научная картина мира», «национальная картина мира», «художественная картина мира», «языковая картина мира» и т.д. [2, с. 157].
Наиболее точное представление о мире дает «научная картина мира». Она систематизирует традиционные знания о мире. В основе научной картины мира — опыт и эксперимент, которые можно доказать или опровергнуть. Кардинально отличается от научной картины мира – религиозная картина мира, которая в свою очередь дает представление, об окружающей действительности основываясь на вере и священных текстах [3, с.114].
Кроме научной и религиозной картин мира, особого внимания требует наивная картина мира. Наивная картина мира подразумевает под собой духовный и материальный опыт определенного народа, говорящего на определенном языке. Наивная картина мира может иметь существенные отличия от научной картины мира. Она формируется на традициях, исторических событиях и культурных ценностях определенной нации и находит отражение в первую очередь в языке народа. Носитель языка, используя лексику и формы слов в речи, сам того не подозревая разделяет и принимает определенный взгляд на мир [4, с. 157].
В основе наивной картины мира лежит этническая картина мира, которая формируется на основании этнических констант и ценностей. Этническая картина мира меняется со временем, зависит от событий, происходящих в жизни и истории этноса. С одной стороны картина мира универсальна для всех народов, с другой вариативна [5, с. 158].
Итак, картина мира – это представление об окружающем мире, основанное на совокупности мироощущений, мировосприятия, знаниях человека и социума в целом. Картина мира отражается в языке.
В лингвистике используется термин «языковая картина мира». Одним из первых лингвистов, обративших внимание на национальное содержание языка и мышления, является В. фон Гумбольдт, немецкий филолог. По его мнению, мышление зависит от каждого конкретного языка. Связь языка и мышления очень тесна.
В. фон Гумбольдт не отрицал сведения некоторых слов различных языков к «общему знаменателю» (например математическая система знаков), но выделял индивидуальность каждого языка. Об индивидуальности языков говорит невозможность сохранения особенностей при переводе с одного языка на другой. Немецкий филолог утверждал, что язык формирует мысль, а значит он не только средство общения, а еще и выражение мыслей и мировоззрения носителя языка [6, с. 168].
В. фон Гумбольдт рассматривал мир как противоречивое единство противоположностей, как систему единого целого, пронизанную связями отдельных явлений. Немецкий филолог отметил неразрывное единство языка и сознания, которое создает субъективный образ объективного мира.
Развивал идеи В. фон Гумбольдта — Л. Вайсгербер. Последователь ввел в науку термин «языковая картина мира» и отметил, что «в языке конкретного сообщества живет и воздействует духовное содержание, сокровище знаний, которое по праву называют картиной мира конкретного языка» (цит. по: [6, с. 155]).
Все носители языка овладевают мыслительными средствами конкретного языка, который содержит в себе, своих понятиях и формах, определенную картину мира. Л. Вайсгербер вписал картину мира в словарный состав и содержательную сторону языка, включающую в себя лексическую семантику, семантику грамматических форм и категорий, морфологические и синтаксические структуры. Таким образом, картина мира отражается не только в мыслях, но и в словаре. Необходимость введения понятия языковая картина мира обусловлено проблемами структурирования и содержания лексико-семантических полей в идеографических словарях.
В российской лингвистике мысли о связи мышления и языка первым отобразил А.А. Потебня. По его мнению, мысль существует не зависимо от языка, потому что кроме вербального, есть невербальное мышление. Но язык является способом передачи и формулировки мысли. А.А. Потебня поддерживает идеи В. фон Гумбольдта: различные языки дают различную картину мира [6, с. 169]. Направление мысли строго подчиняется отечественному языку члена языкового общества. В этой ситуации слово является орудием передачи мысли от говорящего к слушающему [7, с. 165].
Термин языковая картина мира вызвал много проблем своим появлением: признаки, функции, специфичность в соотношении индивидуального и коллективного, универсального и национального, типология и особенности варьирования, множественное количество трактовок понятия (большое количество определений, делающих акцент на разных сторонах понятия). Не смотря на то, что основным материалом для исследования языковой картины мира являются лексика и фразеология, в формировании языковой картины мира участвуют и другие уровни языка.
Наиболее популярными способами формирования языковой картины мира являются фразеологизмы, образно-метафоричные слова, мифологемы, коннотативные слова, лингвоспецифичные слова (слова, для которых трудно подобрать аналоги в других языках) и др. От способа формирования зависит тип языковой картины мира.
Типология языковой картины мира разнообразна. Относительно лингвистики, картина мира — систематизированный план языка. Систематизация основывается на функциях языка:
— коммуникативная функция (общение);
— информативная функция (сообщение);
— эмотивная функция (воздействие);
— функция фиксации и хранения комплекса знаний и представлений о мире [7, с. 175].
Относительно лексики картина мира включает в себя: фразеологическую картину мира, диалектную картину мира, научную картину мира и т.д. Так же картина мира содержит национальный (этнический) компонент, основанный на совокупности традиций, верований и суеверий. Этническая картина мира включает в себя частные фрагменты: диалектная картина мира, региональная картина мира, субкультурная картина мира, элитарная картина мира, массовая картина мира и т.д. Национальных картин мира существует столько же, сколько языков.
Из вышеуказанного следует множественность картин мира.
Таким образом, языковая картина мира – исторически сложившаяся в сознании языкового коллектива действительность, отраженная в языке, языковое членение мира, информация о мире, передаваемая с помощью единиц языка разных уровней. Изучение языковой картины мира тесно связано с изучением индивидуальной картины мира, которая отображает специфику восприятия бытия конкретного носителя языка.
Индивидуальная картина мира формируется всю жизнь, она динамична и зависит от окружающего мира, исторических событий, интеллектуального развития носителя языка. Индивидуальная картина мира формируется на основе научной, этнической, религиозной и других картинах мира. Она принадлежит определенной языковой личности [8, с. 146].
Поэт – языковая личность, со своими особенностями словаря, которые передает через свои художественные тексты. Изучение и анализ поэтических текстов невозможны сами по себе, отдельно от автора произведений. В первую очередь поэт выражает себя и показывает свое представление о мире через стихотворения.
Художественные тексты – хранители духовного богатства народа. Язык художественного текста отображает внутренний мир автора, мировоззрение и отношение к окружающей действительности. Язык художественного текста и есть поэтическая картина мира. [9, с. 198].
Поэтическая картина мира – уникальна, является частью индивидуальной картины мира, ее создатель дает свое представление о мире. Эта картина мира многослойна, она раскрывается от общей картины мира к частной. Поэтом создаются идеальные миры, которые являются часть познанного человеком мира, что в свою очередь является частью общей картины мира. Раз поэтическая картина мира – это субъективное представление автора, то она соответственно отличается от общей картины мира, общих представлений о мире, общих понятий. Поэтическая картина мира несет в себе особенности языковой личности. Она показывает индивидуальность конкретного поэта. Эта картина мира как бы противостоит реальному миру. Она идеальна и является отражением личности автора. Репрезентацией поэтической картины мира являются поэтические тексты автора [10, с. 169].
Таким образом, можно сказать, что картина мира — система авторских представлений.
1.2. Представление как составляющая картины мира
С развитием процесса глобализации и информатизации происходит расширение экономических, культурных и политических связей между странами.
В настоящее время средством познания картины мира, приобщения к ценностям, созданным другими народами, выступает иностранный язык. Одновременно иностранный язык является ключом для открытия уникальности и своеобразия культурного наследия своей страны, собственной самобытности. Иностранный язык давно перестал считаться только средством общения людей разных языковых культур. Мировая общественность использует иностранный язык как средство взаимопонимания и сближения социумов, что обусловило интерес лингвистов разных стран к исследованию общения между представителями других лингвокультурных сообществ.
На сегодняшний день существуют различные подходы к взаимоотношению языка и культуры, однако одним из первых учёных, связавших воедино язык, культуру и мышление был Вильгельм фон Гумбольдт [7, с. 157]. По мнению немецкого ученого, а также его последователей (Штейнталь Х., Фосслер К., Боас Ф., Сепир Э., Потебня А.А.), язык формирует мировоззрение человека, следовательно, восприятие действительности человеком зависит от его языковых представлений, которые обусловливают его особое понимание объективной реальности.
В современной лингвистике изучение данного вопроса сформировало понятие «языковой картины мира» (Апресян Ю.Д., Брутян Г.А., Колшанский Г.В., Сукаленко Н.И., Хаймс Д.Х.) как «исторически сложившейся в сознании языкового коллектива и отраженной в языке системы образов и представлений человека об окружающей его действительности», как «способа концептуализации действительности» и «обозначение репрезентированной в языке действительности» [11, с.722].
Также выделяют этническую языковую картину мира [Грищенко, 2011], на которую оказывают влияние традиции, обычаи, суеверия и т. п., и наивную языковую картину мира [12, с. 37-40], отражающую опыт десятков поколений, бытовое, обыденное восприятие вещей в противоположность их научному пониманию и объяснению.
Картина мира – ментальное явление, для того чтобы понять и рассмотреть картину мира, необходима единица измерения. В некоторых научных работах единицей картины мира выступает концепт [13, с.24-30]. Мы, опираясь на «Философский энциклопедический словарь», принимаем за единицу картины мира – представление: «появляющийся в сознании образ ранее воспринятого предмета или процесса внешнего мира, после того как представляемое объективно уже не присутствует» [14, с.361-362].
Представления можно классифицировать по ведущим анализаторам:
— зрительные (образ человека, места, пейзажа);
— слуховые (воспроизведение музыкальной мелодии);
— обонятельные (представление какого-то характерного запаха);
— вкусовые (представления о вкусе пище – сладком, горьком и пр.)
— тактильные (представление о гладкости, шершавости, мягкости, твердости предмета);
— температурные (представление о холоде и тепле) 15, с. 284].
Доступ к представлениям можно получить через факты. Человек выражает себя, свое мировоззрение, использует различные способы актуализации представлений, где актуализация — «осуществление; переход из состояния возможности в состояние действительности» [16,с. 13]. Этот переход осуществляется разными способами. В зависимости от анализатора представления можно выделить способы актуализации: картины художников, музыка, ритуалы, верования, художественные тексты, запах, танец.
Воплощение представлений в языковой форме — вербализация, частный случай актуализации представлений [17, с.30-46]. Центральное место в вербализации занимают единицы лексического уровня. С помощью лексем автор текста выражает свою картину мира, свои представления.
Подводя итоги можно сказать, что картина мира это представление об окружающем мире, основанное на совокупности мироощущений, мировосприятия, знаниях человека. Картина мира отражается в языке. Существует типология картины мира, в которой среди прочих выделяется языковая картина мира.
Языковая картина мира – исторически сложившаяся в сознании языкового коллектива действительность, отраженная в языке, языковое членение мира, информация о мире, передаваемая с помощью единиц языка разных уровней. Изучение языковой картины мира тесно связано с изучением индивидуальной картины мира, которая отображает специфику восприятия бытия конкретного носителя языка.
Поэт – носитель языка. Поэтическая картина мира уникальна и идеализирована, ее создатель дает свое представление о мире. Эта картина мира многослойна, она раскрывается от общей картины мира к частной. Поэтом создаются идеальные миры, которые являются часть познанного человеком мира, что в свою очередь является частью общей картины мира.
Единицей картины мира является представление. Что бы отождествить представление с реальностью, необходимо его актуализировать. Актуализация представлений – переход из состояния возможности в состояние действительности. Один из способов актуализации — вербализация. Центральное место в вербализации занимают единицы лексического уровня.
ГЛАВА II. РУССКАЯ ЯЗЫКОВАЯ КАРТИНА МИРА В СРАВНЕНИИ С КАРТИНАМИ МИРА ДРУГИХ НАРОДОВ
2.1 Теория структурации Э. Гидденса как перспектива социологического изучения межкультурной коммуникации
Теория структурации Э. Гидденса как перспектива социологического
изучения межкультурной коммуникации в условиях интернационализации
и глобализации социальной жизни происходит резкая интенсификация контактов между представителями разных культур. Практически каждый человек имеет возможность или вынужден вступать в такие взаимодействия.
В настоящее время более 200 миллионов людей живут вне страны своего рождения. Вместе с тем в реальной жизни успешная коммуникация представителей разных культур остается до сих пор лишь неким прагматическим идеалом, от которого зависит как их комфортное сосуществование или интеграция в структуру принимающего общества, так и эффективная деятельность организаций и институтов. В связи с этим особую актуальность приобретает проблематика исследований межкультурной коммуникации, которая базируется на концепциях и методах антропологии, психологии, лингвистики, теории коммуникации, семиотики, социологии и других дисциплин.
Здесь межкультурная коммуникация определяется как совокупность разнообразных форм отношений и общения между людьми, относящимися к разным культурам. При этом различия в восприятии культурных смыслов и символических систем должны быть достаточно ощутимыми для того, чтобы изменить коммуникативное событие и расширить культурную картину мира участников взаимодействия. В современном обществе можно выделить международные и внутрикультурные, или мультикультурные, контакты. В первом типе контактов право на чужеродность является естественным, во втором — указывает на отторжение от культуры большинства, социальное исключение.
Необходимо проанализировать и уточненить некоторые понятия теории структурации Э. Гидденса с точки зрения их применения в исследованиях межкультурной коммуникации.
Под воздействием транспортных технологий и электронных средств коммуникации возникают новые способы освоения реальности участниками межкультурных взаимодействий. Агентами культурных трансформаций становятся персонал международных корпораций, члены международных правительственных и неправительственных организаций, мигранты и диаспоры, туристы, студенты, ученые, медиаперсоны, представители творческих профессий и т.д. Попадая в инокультурную среду, они, с одной стороны, вынуждены приспосабливаться к ней, но, с другой стороны, имеют возможность активного влияния на нее.
Иными словами, субъектами транснациональных связей конструируются новые деятельностные контексты — неявные правила, роли, коллективные нормы и ожидания, в рамках которых формируются, реализуются и получают новые конфигурации такие культурные практики, как транснациональные бизнес-коммуникации, международная трудовая миграция, глобальный туризм, виртуальные сети коммуникации, креативные индустрии, студенческие обмены, смешанные браки, аккультурация детей в таких браках и прочие.
Субъекты деятельности и структуры Гидденс видит как две независимые друг от друга категории, заявляя таким образом, о дуальности, двуединстве. В соответствии с представлениями о дуальности структуры, структуральные свойства социальной системы выступают и как средства производства социальной жизни в качестве продолжающейся деятельности и одновременно как результаты, производимые и воспроизводимые этой деятельностью. «На понятие «дуальности структурного» можно взглянуть и с точки зрения того, что «структурное всегда является одновременно ограничивающим и наделяющим правами» и что, следовательно, оно связано с понятиями ограничения и компетентности» [1, с. 70].
Понятие «структура» используется в теории структурации для обозначения правил и ресурсов, рекурсивно вовлеченных в систему социального воспроизводства; институциональные особенности социальных систем обладают структуральными свойствами в том смысле, что взаимоотношения стабильны и устойчивы во времени и пространстве.
Структура, по Гидденсу, представлена в виде двух аспектов правил — нормативных элементов и кодов значимости [3]. Ресурсы тоже делятся на два вида: авторитарные, возникшие вследствие координации человеческой деятельности, и распределяемые — производные управленческого контроля за материальными продуктами или другими элементами материального мира. Особый интерес для Гидденса представляют исследования рутинных пересечений практик — «точек превращения» в структурных взаимоотношениях, а также способов, посредством которых институциональные практики сочетают социальную и системную интеграцию [3, с. 450].
Теория структурации включает в себя социологию действия и предполагает наличие социально компетентных акторов. Компетентность в данном случае — «все то, что акторы знают (или во что они верят), в негласной или дискурсивной форме, по поводу обстоятельств их собственного действия или действий других, все то, что они используют в производстве и воспроизводстве действия» [1, с. 70—71]. В рамках человеческой компетентности Гидденс различает дискурсивное и практическое сознание. Дискурсивное сознание базируется на том, что акторы могут выразить вербальным образом (устно или письменно), то есть к то, к чему обычно сводится понятие сознания. Практическое сознание базируется на том, что акторы умеют делать в социальной жизни, не будучи в состоянии выразить это дискурсивным образом». Граница между указанными двумя видами сознания подвижны и изменчивы.
Гидденс считает социальные системы воспроизводимыми социальными практиками. Например, одной из черт социальной жизни в России на протяжении столетий является экономическая и социокультурная поляризация населения, понимаемая многими исследователями как некий иррациональный феномен, который не способствует современной трансформации общества. С целью выяснения причин поляризации в работе «Типы рациональности в контексте российской деловой культуры» мы обратились к рассмотрению специфических черт сознания и поведения, которые оказывают воздействие на трудовую активность представителей различных групп населения [13, с. 126—142].
Согласно мнению некоторых исследователей, причиной материальной бедности часто является социальная бедность. Под социальной бедностью подразумевается отсутствие в том или ином обществе ряда позитивных традиций, ценностей, навыков и поведенческих норм. А. И. Пригожин приводит следующий пример. Некий предприниматель хотел помочь подмосковной деревне, где он родился и где отсутствовали рабочие места, так как прежнее отделение совхоза ликвидировано. Решено было одно из производств его бизнеса разместить в деревне, что позволило бы обеспечить работой 16 человек. Было завезено оборудование, обучены рабочие, им предложена неплохая зарплата, что вызвало у местных жителей благодарность и надежды на улучшения. Производство, основанное на несложном химическом процессе, требовало лишь точности, аккуратности, строгой технологической дисциплины. До тех пор, пока предприниматель лично контролировал производственный процесс, не возникало существенных проблем. Однако после его отъезда вся продукция, изготовленная в деревне, попадала в брак. Владелец бизнеса пытался объяснить односельчанам, что вынужден будет закрыть и без того не очень рентабельное производство, если они не обеспечат требуемое качество. Те исправили ситуацию, но продлилось это недолго. В конце концов, этот цех пришлось закрыть, и уволенные работники снова рухнули в нищету [5, с. 30].
Переводя описанную ситуацию в более широкий социальный контекст, следует опираться на исследования середины 1990-х годов, в которых анализировались ответы представителей различных групп населения на вопрос «что значит жить нормально?». Для большинства людей старшего возраста, жителей сел и небольших городов, людей, входящих в слои относительной бедности (в середине 1990-х годов таких было около половины населения), это означало жить «как прежде», в советское время, до перестройки [6].
При традиционалистском стиле жизни, по словам М. Вебера, «человек «по своей природе» не склонен зарабатывать деньги, все больше и больше денег, он хочет просто жить, жить так, как привык, и зарабатывать столько, сколько необходимо для такой жизни. Повсюду, где современный капитализм пытался повысить «производительность» труда путем увеличения его интенсивности, он наталкивался на этот лейтмотив докапиталистического отношения к труду и необычайно упорное сопротивление; на это сопротивление капитализм продолжает наталкиваться и по сей день и тем сильнее, чем более отсталыми (с капиталистической точки зрения) являются рабочие, с которыми ему приходится иметь дело» [7, с. 33].
Пригожин предлагает для объяснения различий в трудовой этике того или иного народа обратиться к понятию «этос», то есть совокупности норм, образцов, ценностных ориентаций, фактически регулирующих деятельность людей. Это не декларируемые или задаваемые нормы и ценности, а те, которыми люди реально руководствуются. Конечно, типы этоса сильно варьируются в зависимости от страны, этноса, деловой и организационной культур и типа личности, но в каждом социуме, большом или малом, есть доминирующий этос [5, с. 31].
Это, в определенном смысле, компонент габитуса, по Бурдье [8], и рефлексивного практического сознания, по Гидденсу [3].
Термин «повседневный» («обыденный»), по Гидденсу, точно отражает рутинный характер социальной жизни, продленной во времени и пространстве. Повторяемость действий, воспроизводимых в одинаковой манере день за днем, составляет материальную основу того, что Гидденс называет рекурсивным (возвратным) характером социальной жизни. Рассуждая о возвратном характере, он подразумевает, что структуральные свойства социальной деятельности постоянно восстанавливаются (благодаря двойственности структуры) из тех же ресурсных источников, которые породили их [3, с. 19].
В Японии не существует традиции галантного отношения к даме (или демонстрации такого отношения), сводящейся в современных российских условиях к готовности мужчины подать женщине пальто, придержать дверь, уступить место, поднести тяжелые вещи. В дальневосточных странах, скорее, женщина уступит мужчине место в общественном транспорте, особенно старшему по возрасту, или добровольно возьмет на себя тяжелую либо неприятную работу.
Наконец, еще один важный для выстраивания методологии межкультурного исследования аспект теории структурации Гидденса — связь этой теории с эмпирическими проблемами. С точки зрения социолога, значительная часть социологической теории, в особенности касающаяся структурной социологии, рассматривает социальных субъектов как гораздо менее осведомленных, сообразительных и опытных, чем они есть на самом деле.
Последствия такого положения вещей, без сомнения, просматриваются в эмпирической работе, в неспособности добывать информацию, позволяющую обращаться ко всему диапазону осведомленности субъектов, по крайней мере с двух сторон. То, что действующие субъекты (или акторы) смогут сообщить относительно обстоятельств и условий своей деятельности и деятельности окружающих их людей, будет носить ограниченный характер, если исследователи не постигнут и не отдадут дань уважения возможной многозначности ряда дискурсивных явлений — тех, которым они (как впрочем и сами социальные акторы), безусловно, уделяют пристальное внимание, но которые зачастую недооцениваются в социологических исследованиях.
Таким образом, используемые Гидденсом в социологическом анализе категории — структура (правила и ресурсы), компетентные акторы, дискурсивное и практическое сознание, социальные практики, рекурсивный (возвратный) характер социальной жизни, ситуативный характер деятельности, позиционирование во времени и пространстве, региональный и локальный характер взаимодействий — помогают осмыслить и проинтерпретировать особенности межкультурных взаимодействий в условиях интернационализации и глобализации. Некоторые из этих понятий были уточнены в контексте межкультурной коммуникации и трансформаций в современном российском обществе.
2.2 Язык и культура как средства и проявления коммуникации
Национальный характер и отличительные свойства мышления находят своё отражение в речевом поведении представителей определённой лингвокультурной общности.
Овладение иностранным языком неразрывно связано с овладением национальной культурой, которая предполагает не только усвоение культурологических знаний, но и формирование способности и готовности понимать ментальность носителей изучаемого языка, а так же особенности коммуникативного поведения народа этой страны.
Общекультурные нормы общения обладают определённой национальной спецификой. Так, у немцев при приветствии обязательна улыбка, а у русских – нет. При приветствии коллег у немцев принято рукопожатие, а у русских оно не обязательно и т. д.
В немецком коммуникативном поведении по сравнению с русским отмечается большая частотность использования единиц речевого этикета, а также больший набор нормативной этикетной лексики. К примеру, универсальная формула «Guten Tag!», употребляемая в официальной и нейтральной обстановке общения, имеет следующие разговорные варианты: «Tag!», «Tagt!» а также используемые на севере Германии её варианты, как «Tagchen!», «Tach!», «Tachchen!», которые употребляются преимущественно среди молодёжи и в непринуждённой обстановке. Данные варианты не употребляются по отношению к незнакомым, а также в официальной обстановке общения.
Большое многообразие разговорных вариантов имеет также приветствие «Hallo!»: «Hallochen!», «Hallschen!», «Hi!», «Hey!», которым соответствуют русская формула «Привет!» с уменьшительно-ласкательной формой «Приветик» и «Салют» с вариантом «Салютик», употребляемых в отличие от немецких формул и при прощании.
В этой связи ученикам предлагается информация о правилах приветствия в Германии и о доминирующих зонах общения во время упражнения-игры «Приветствие», которая заключается в том, чтобы учащиеся смогли поприветствовать друг друга на немецком языке с 10 оттенками: страха, удовольствия, дисциплинированности, удивления, упрёка, радости, неудовольствия, достоинства, иронии, безразличия. Отмечается также, что вокруг каждого из нас существует пространство, которое мы стремимся держать в неприкосновенности. Возникающее напряжение в процессе общения может быть индикатором нарушения пространства.
Необходимо знать, что 0–0,5 м – интимное расстояние, на котором общаются близкие люди; 0,5–1,2 м – межличностное расстояние для разговора друзей; а 1,2–3,7 м – зона деловых отношений (руководитель-подчинённый).
Русской нейтральной формуле прощания «До свидания» соответствует несколько вариантов в немецком языке: нейтральная формула «Auf Wiedersehen!» с редуцированной формой «Wiedersehen!», синонимичная единица «Auf Wiederschauen!» с вариантом «Wiederschauen!». Причём «Auf Wiederschauen!» является диалектным вариантом, типичным для Баварии.
Разговорная формула прощания «Tschis» («Пока!»), употребляемая прежде всего в неофициальной обстановке общения, в последнее время стала употребляться и в официальной сфере (в учреждениях, бюро, по телевидению). Она имеет такие варианты, как «Tschüß!» (северогерманский вариант написания), «Tschüss!» (новое правописание: ß = ss) «Tschühüs!», «Tschür!» (рейнландский региональный вариант), «Tschoho!», «Schoho!», «Dschis!», «Sehlis!», «Adschis!», «Tschissie!», «Tschisschen!». Известны даже варианты «Tschüssikowski!», «Tschissinski!», которые используются в молодёжной среде.
Более или менее эквивалентными немецким формулам «Entschuldigung!» и «Verzeihung!» могут считаться русские «Извини/те!» и «Прости/те!», предполагающие обращение к собеседнику на «ты» или на «Вы», а также «Прошу прощения!».
В немецком же языке «Entschuldigung!» и «Verzeihung!» не отражают оппозицию местоименного дейксиса «ты/Вы»; при этом распространяется, как правило, единица «Verzeihung» в отличие от «Entschuldigung».
Представляет интерес тот факт, что у немецкой интеллигенции обязательны извинения за ошибки в речи, а у русских это не принято. С точки зрения русских, ошибка, вызванная незнанием, а не моральной виной, не служит поводом для извинения. Таким образом, чувство вины является основным условием употребления формул извинения в русской культуре.
Некоторые немецкие этикетные единицы в отличие от русских способны распространяться большим набором «степенных определителей». Так, если русская формула благодарности «Спасибо!» может сочетаться, как правило, лишь со словами большой и огромный или с сочетанием на добром слове: «Большое спасибо!», «Огромное спасибо!», «Спасибо на добром слове!», то немецкое «Danke!» распространяется следующим образом:
«Danke sehr!», «Danke schön!», «Dankeschön!», «Danke vielmals!», «Danke bestens!», «Vielen Dank!», «Schönen Dank!», «Herzlichen Dank!», «Besten Dank!». Причём прилагательные «schön», «viel», «herzlich» часто усиливаются наречием «recht» («Recht herzlichen Dank!»).
Немецкая формула прощания «Auf Wiedersehen!» может распространяться такими определениями, как bald, glücklich. «Aufein baldiges Wiedersehen!», «Auf ein glückliches Wiedersehen!». Напротив, русское «До свидания!» распространяется, как правило, лишь одной лексемой «скорый»: «До скорого свидания!».
Немецкая пунктуальность и приверженность к «жизни по расписанию» стали причиной появления таких формул прощания, как «Bis gleich!», «Bis dann!», «Bis dahin!», «Bis nachher!», «Bis später!», «Bis bald!», «Bis morgen!». В данном случае русские обходятся формулами «Пока!», «До встречи!», «До скорого!»: В немецком языке вышеназванные формулы имеют принципиальное значение при прощании. Так, «Bis gleich!» употребляется в том случае, если партнёры попрощались лишь на короткое время, «Bis bald!» в отличие от «Bis gleich!» предполагает более длительное расставание. «Bis später!» и «Bis nachher!» означают ещё более длительный период «разлуки». Если же партнёры оговаривают время следующей встречи, то при прощании они могут употребить «Bis dahin!», «Bis dann!».
Сопоставительные исследования невербальных компонентов общения в коммуникативном поведении двух народов позволяют выявить ко всему прочему национально-культурные особенности общения.
Так, в этикетной ситуации «Приветствие» распространённым жестом у немцев, встречающихся в местах общепита, является постукивание костяшками пальцев по столу в знак приветствия знакомых (преимущественно мужчин), сидящих за этим столом. Данный жест означает «Guten Tag allerseits!» («Всем добрый день!») или «Guten Abend allerseits!» («Всем добрый вечер!»). В большинстве случаев приветствующему отвечают тем же. У русских нет аналогичного жеста. Этим жестом также приветствуют немецкие студенты своих профессоров и преподавателей в университетах.
В случае, когда партнёров по коммуникации разделяет определённое расстояние, немцы приветствуют друг друга поднятием руки (чаще всего правой). При этом рука согнута в локте, ладонь повёрнута к приветствуемому, а кисть производит лёгкие движения из стороны в сторону. Русские же приветствуют партнёра лишь лёгким поднятием руки. Широко распространены помимо прочего кивки. Если сидящий за рулём автомобиля водитель проезжает мимо своего знакомого, то он приветствует его поднятием указательного пальца правой руки ко лбу или к краю шляпы. У русских водителей нет аналогичного жеста приветствия. Они либо поднимают руку, либо приветствуют своих знакомых сигналом автомобиля. К тому же касаться козырька (края) кепки (шляпы) в знак приветствия могут также и не водители.
Различия обнаруживаются также в этикетной ситуации «Пожелание». Например: немецкое пожелание удачи «Hals- und Beinbruch!» и синонимичное пожелание «Ich drucke Ihnen/dir den/die Daumen!» (дословно – «я зажимаю большой палец») могут сопровождаться или замещаться следующим жестом: большой палец зажимают остальными пальцами той же руки в кулак, рука приподнимается до уровня груди. Иногда этот жест выполняется обеими руками. У русских нет аналогичного жеста.
Среди жестов одобрения, совпадающих в немецкой и русской культурах в ситуации «Комплимент», выделяются следующие:
— кивать, хлопать в ладоши (аплодировать), похлопать по плечу. Национально специфичны жесты одобрения у немецких студентов: если студентам особенно поправилась лекция профессора, то они в знак благодарности и одобрения начинают стучать костяшками пальцев по столу. Для выражения одобрения, а также приветствия актёров в цирке и варьете (но не на концерте и в театре) необходимо потопать ногами. Что касается мимики, то «похвала и одобрение» подчёркиваются улыбкой, приветливое выражение лица варьируется в зависимости от ситуации.
При общении мы слушаем не только словесную информацию, но и смотрим в глаза друг другу, воспринимаем тембр голоса, интонацию, мимику, жесты. Слова передают нам логическую информацию, а жесты, мимика, голос эту информацию дополняют.
Альберт Мейерабиан установил, что передача информации происходит за счёт вербальных средств (только слов) на 7 %, за счёт звуковых средств (включая тон голоса, интонацию звука) на 38 % и за счёт невербальных средств на 55 %. Профессор Бердвислл установил, что в среднем человек говорит словами только в течение 10–11 минут в день, и что каждое предложение в среднем звучит не более 2,5 секунд.
Овладевая чужой невербальной коммуникацией через сопоставление с родной, учащийся глубже проникает в собственную национальную культуру, что играет немаловажную роль в воспитании всесторонне развитой личности.
По своей функции соматический язык (греч. soma «тело», «корпус») или язык тела подобен вербальному языку. Коммуникативные движения включают в себя так называемые кинемы, или автоматизированные движения, которые отличаются прямой связью с речевым сообщением. Дополняют и заменяют речевые действия. По моему мнению, особого внимания учителя заслуживают кинемы, не совпадающие в исполнении при совпадающих смыслах в коммуникативном поведении носителей русского и немецкого языков. (При счёте на немецком языке согнутые пальцы левой руки, начиная с большого пальца, разгибаются пальцами правой руки; в русском жесте, пальцы, начиная с мизинца, сгибают).
Восприятие инокультурного концепта всегда происходит в рамках сложившейся картины мира, в ядре которой – национальная аксиосфера. Вследствие этого немецкая паремиологема в российской картине мира претерпевает изменения аксиологического и содержательного компонентов.
Русский язык, очень интересен тем, что в нем присутствует своеобразная логика, и, наверное, только русский будет понимать эту логику – «русскую» логику. К вам в гости пришел знакомый, вы спросили его о том, не хочет ли он выпить чая. «Да нет, наверное» — ответит вам знакомый. Естественно, в Германии или любой другой стране его бы не поняли. Но вы же поняли, что имел в виду человек. Знакомый сказал, что не хочет чая, но если вы предложите ему чай еще раз, он бы не отказался! Все просто! Но как нелегко будет немцу, если ему ответят также, как ваш знакомый. Он будет в замешательстве.
Мы — русские люди говорим на очень красивом языке. Русский человек может лавировать, играть со словами. В отличие от Англии, Германии и многих других стран, в русском языке есть такие слова, как шел, зашел, подошел, отошел. То есть глагол шел, русский человек обыгрывает как ему нужно с помощью разных частей слова.
В русском языке существует масса глаголов, которые трудно перевести на другой язык, пример тому выше. Еще один очень интересный глагол я бы хотела рассмотреть сейчас. Это глагол — добираться. Этот глагол русский человек употребляет не только в смысле преодоления пути, а еще и в смысле неопределенности. Предположим, вы спросили у своих друзей из Москвы скоро ли они приедут к вам? На что они вам ответили: «Не знаем, еще добраться нужно». В этом случае они имели ввиду, что нужно не только преодолеть расстояние от Москвы до того места, где вы живете, но еще и выполнить какие-то дела, то есть глаголом добраться они объяснили вам, что не приедут, пока у них не появится свободное время.
Или, к примеру, из-за занятости вы взялись за чтение только вечером. И тут вам звонит подруга и спрашивает: «Прочли ли вы книгу?» И что вы ответите?: «Я только что добралась до нее». Разве в данном случае речь идет о преодолении какого-либо пути (расстояние от кухни до комнаты не считается)?
Конечно, тут имеется в виду, что вы просто были заняты до самого вечера, а вечером появилось свободное время и вы сели за книгу (кстати, глагол сели тоже является одним из интересных глаголов).
Итак, мы установили, что глагол добираться имеет множество значений:
— преодоление пути;
— неопределенность;
— преодоление препятствий.
Понятно, что в немецком языке данный глагол будет употребляется только в значении преодоления пути. В остальных случаях это будут совершенно разные слова или даже предложения.
И последний глагол, который мы бы хотели рассмотреть, это глагол
приготовить. В русском языке этим глаголом можно пользоваться как в разговоре о приготовлении еды: «Я приготовил салат», так и в разговоре о совершенно других вещах (не касающихся пищи) — «Я уже приготовил уроки».
В немецком же языке все не так! Для того, чтобы сказать на немецком языке: «Моя мама приготовила обед», то есть сказать: «Meine Mutter hat das Mittagessen vorbereitet». А для того, чтобы на немецком языке сказать « Я приготовил уроки, домашнее задание» мы скажем так: «Ich habe Unterricht, Hausaufgaben». Сразу чувствуется разница.
Таким образом, мы видим, что глагол приготовить в русском языке применим ко всем предметам, вещам и т. д. Приготовить можно сказать как к еде, так и к предметам. Сравнивая русский глагол приготовить с немецким этим же глаголом, мы заметили, что в немецком языке этот глагол переводиться как vorbereitet и как habe, то есть два разных по произношения слова имеют один и тот же перевод.
При явном несовпадении системы ценностей русской и немецкой картин мира в рамках определённого дискурса немецкие паремиологемы вступают в отношения контрадикторности с картиной мира представителей российской лингвокультуры.
Подводя итог, отметим, что возросшая роль Гермении в современном мире, а также массовые культурно-языковые контакты между немецкими и российскими гражданами породили взаимовлияние и взаимопроникновение их картин мира.
Подводя итоги исследования, можно смело говорить о существующих в русской наивной языковой картине мира устоявшихся стереотипах о концепте «немецкий» как грубом, командном, немелодичном, резком «языке варваров», основанных по большей части на сложившихся стереотипах поколений, на личном жизненном опыте коммуниканта и его обыденном антропоцентрическом восприятии вещей.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Картина мира — это представление об окружающем мире, основанное на совокупности мироощущений, мировосприятия, знаниях человека. Картина мира отражается в языке. Существует типология картин мира, в которой среди прочих выделяется языковая картина мира.
Языковая картина мира – исторически сложившаяся в сознании языкового коллектива действительность, отраженная в языке, языковое членение мира, информация о мире, передаваемая с помощью единиц языка разных уровней.
Изучение языковой картины мира тесно связано с изучением индивидуальной картины мира, которая отображает специфику восприятия бытия конкретного носителя языка.
Единицей картины мира является представление. Чтобы отождествить представление с реальностью, необходимо его актуализировать. Актуализация представлений – переход из состояния возможности в состояние действительности. Один из способов актуализации — вербализация. Центральное место в вербализации занимают единицы лексического уровня.
В отечественной лингвистике особое внимание уделяют определению методологии и методики сопоставительного исследования паремий на материале разноструктурных языков в зависимости от избираемого подхода. Такие подходы, как межкультурная коммуникация, лингводидактика, лингвострановедение, лингвокультурология и когнитивная лингвистика обусловливают изучение паремий в тесной связи с культурой, национальной психологией и национальным менталитетом говорящих на данных языках сообществ.
Возросшее количество исследований по сопоставлению паремиологических фондов русского и немецкого языков явно свидетельствует о взаимном интересе учёных к языковой культуре своих соседей, что продиктовано запросами тесно контактирующих между собой российского и немецкого обществ. Во избежание коммуникативных сбоев в процессе межкультурной коммуникации необходима осведомлённость о различиях картин мира и лингвокультур. Таким образом, подобные сопоставительные исследования обладают несомненной актуальностью, а эмпирические наработки по изучению русских и немецких паремий могут в дальнейшем стать предметом систематизации и теоретических обобщений.
На примере некоторых глаголов я доказала, что бывает очень трудно перевести русский глагол на немецкий язык (добираться, приготовить), и, наоборот, с немецкого на русский так, чтобы достоверно донести смысл фразы. Трудности перевода, естественно, возникнут из-за того, что русская картина восприятия мира отличается от других.
Русский человек видит мир иначе, не так как немец, француз, немец. Все это не говорит, что английский, немецкий или французский язык хуже, просто я считаю, что наш язык богаче. Я считаю, что ни одного языка не хватит, чтобы описать наши чувства. В зависимости от наших чувств мы можем выражать наши эмоции по-разному. Существует легенда, что когда-то все говорили и думали на одном языке, а значит, и понимали друг друга до конца.
Понимали чувства друг друга и многое другое. Но потом люди захотели большей власти, захотели быть выше всевышнего, и тогда наказал их всевышний. Люди стали разговаривать на разных языках, и совсем перестали понимать друг друга.
Конечно, сейчас все не так, многие русские люди знают английский язык, французский, немецкий, и спокойно могут объяснить человеку иностранцу то, что им нужно. Но, живя в России и думая на родном языке, они никогда до конца не смогут передать полноту эмоций и красок, свои ярчайшие жизненные ощущения людям с другим восприятием картины мира.